Лукиан сидит в углу штабного зала с остальными семью сдавшимися и наблюдает, как мои бойцы засыпают один за другим у камина, за столом, на лавках вдоль стен и прямо на полу. Лишь у некоторых хватает сил доплестись до своей спальни. Многоголосый гомон постепенно умолкает, сменяясь громким храпом.

Севро упрямо держится рядом, словно кураторы могут в любой момент ворваться и убить меня, но я и его заставляю присоединиться к всеобщему веселью. Осушив несколько бокалов, вскоре он храпит за столом вместе с другими. Перешагивая через спящих, направляюсь с улыбкой к Лукиану. Сам я после смерти жены не напивался ни разу.

Весь робость и смирение, Лукиан не может скрыть своего любопытства. Он вбирает голову в плечи и отводит глаза, но руки не прячет и не складывает в защитном жесте. Расспрашиваю его о ходе войны с Марсом. Как я и предполагал, она почти выиграна. Собеседник упоминает о какой-то предательнице – звучит похоже на Антонию.

Выходит, надо спешить. Если замок и штандарт моего братства окажутся захваченными, то формально я проиграю, несмотря ни на какие личные успехи.

Друзья Лукиана явно утомлены, и я отпускаю их спать. Угрозы они представлять не могут. Сам он остается, и мы переходим за общий стол, продолжая беседовать. Вскоре за дверью слышатся шаги, и в штабной зал танцующей походкой влетает Виргиния. С взлохмаченных волос и плаща стекает вода, сапоги оставляют на полу грязные следы. Гроза снаружи разошлась не на шутку.

При виде нас лицо девушки вытягивается.

– Мустанг! – восклицаю я. – Ты что-то припозднилась, дорогая, мы тут уже заканчиваем, запасы Бахуса почти на исходе. – Показываю на храпящую армию и многозначительно подмигиваю.

В зале спят с полсотни пьяных, кто упав головой на стол, кто растянувшись на полу. Наш Ликос после праздника лавров, один в один.

– Самое время сейчас напиться, – странно хмыкает Виргиния, переводя взгляд с меня на Лукиана. Похоже, ей что-то сильно не нравится.

Представляю их друг другу, он робко мямлит, как рад знакомству, она лишь фыркает в ответ и глядит на меня:

– Почему он еще не раб, Дэрроу?

– Он сдал мне крепость! – Пьяно машу рукой в сторону полуразрушенной каменной карты на стене. Виргиния окликает своих людей, собираясь присоединиться к нам за столом, но я резко обрываю ее: – Нет! Мы с Лукианом теперь друзья, у нас мужской разговор! Забирай своих девчонок и сходи за Паксом.

– Но…

– Пакса сюда, живо!

Она ничего не понимает, но привыкла мне доверять, поэтому молча кивает и скрывается за дверью. Звук ее шагов затихает в коридоре.

– Уфф, – весело отдуваюсь я. – Думал, никогда от нее не отделаюсь.

Лукиан сидит, напряженно выпрямившись. Очень худой, ни грамма жира, белокурые волосы острижены просто и коротко. Руки тонкие, изящные. Кого-то он мне напоминает.

– Обычно хорошеньких девушек не торопятся отсылать, – замечает он с открытой улыбкой и слегка краснеет, когда я спрашиваю, нравится ли ему Виргиния.

Так мы сидим почти час, уверенности у собеседника постепенно прибавляется, он рассказывает о своем детстве, о строгих родителях и их несбывшихся надеждах на успехи сына, но отчаяния на лице я у него не вижу. Передо мной человек трезвый и практичный, я сам такой. Больше не горбится и глаза не прячет, робость совершенно исчезла, несколько раз я даже хохочу над его шутками. Уже давно за полночь, но мы все разговариваем. Лукиан посмеивается над моими сапогами, плотно обернутыми мехом, хотя снег давно сошел. Я отшучиваюсь. Что поделаешь, так надо, хоть и жарко.

– А ты, Дэрроу? – вдруг спрашивает он. – Все обо мне да обо мне, теперь твоя очередь рассказывать. Что тобой движет, какие у тебя планы на жизнь? Не припомню, чтобы я слышал о твоей семье.

– По правде говоря, моя семья едва ли стоит твоего внимания, – вздыхаю я. – Люди мы простые. Тут, скорее, девушка роль сыграла…

– Хорошенькая, та самая? – снова краснеет Лукиан. – Мустанг? Что-то она мне простой не показалась. – Молча пожимаю плечами, он настаивает: – Расскажи! Я вот ничего не стал скрывать. Нам не годиться вилять да умалчивать, словно фиолетовым. Смелее, патриций! – Он нетерпеливо стучит ладонью по столу.

– Ладно-ладно, расскажу, – вздыхаю я. – Видишь тот рюкзак? Там кожаный мешочек сверху лежит, дай-ка его сюда. – Лукиан послушно кидает мне мешочек, который глухо звякает. – Теперь давай руку!

– Зачем? – спрашивает он с удивленным смешком.

– Просто протяни и положи на стол… Давай, не бойся! Просто у меня есть одна теория, хочу ее проверить.

Помедлив, он кладет руку, все еще нерешительно улыбаясь.

– Что за теория? И при чем тут твое прошлое?

– Так сразу трудно объяснить, лучше я покажу.

– Ну ладно.

Развязываю мешочек и вываливаю содержимое, по столу рассыпаются золотые кольца со знаками разных братств. Брови Лукиана ползут вверх.

– Сняты с убитых, – поясняю я, – с тех, кого не успели забрать санитары. Давай-ка теперь поглядим… – Я перебираю кучку колец. – Так… здесь Юпитер, Венера, Нептун, Бахус… Юнона… Меркурий, Диана, Церера… ага, вот Минерва… – Хмурюсь, ищу вокруг. – Хм, странно, а где же Плутон? – Резко поднимаю голову, смотрю в лицо и вижу совсем другие глаза. Мертвые. Притихшие. – Ага, вот он!

Он поспешно отдергивает руку. Скорость его реакции впечатляет.

Но я быстрее.

Мой кинжал глубоко входит в твердое дерево, пригвождая ладонь к столу.

Изо рта, оскаленного в болезненной гримасе, вырывается звериное шипение, другая рука тянется к кинжалу, но я беру тяжелый кувшин и вбиваю клинок по самую рукоятку. Потом откидываюсь на стуле и спокойно наблюдаю за отчаянными попытками противника освободиться. Первобытная животная паника в его глазах проходит удивительно быстро, и уже через миг-другой тонкие черты лица застывают в бесстрастной маске. Весь облик этого человека пронизан холодной расчетливой жестокостью, по сравнению с которой моя выходка кажется невинным ребячеством. Оставив попытки выдернуть клинок, он снова принимает расслабленную позу, словно мы по-прежнему друзья-собутыльники.

– Вот черт, – цедит он сквозь зубы.

– Думаю, пора нам познакомиться всерьез, Шакал. Я Жнец.

– У тебя есть имя получше. – Он тяжело переводит дух. – Давно догадался?

– Что ты Шакал? Только предполагал и надеялся. А что замышляешь недоброе, понял сразу. Здесь никто не сдается без боя. Кольцо на пальце тебе не впору, и, вообще, в другой раз старайся прятать руки – слабаки всегда так делают. Хотя все равно не помогло бы. Кураторы знали, куда я иду, и ловушки надо было ожидать, причем, скорее всего, в твоем исполнении. Забрался сюда, хотел поймать меня со спущенными штанами… но ошибся – так же как и твои хозяева.