Теперь Гелий разговаривал вежливо. Фаэтон знал, что Гелий ненавидел чародеев с их вечными загадками и взбалмошностью. Однако сейчас Гелий не проявлял ни малейшего нетерпения (впрочем, может быть, он нарушил правила Серебристо-серой и попросил Радаманта контролировать его мимику).

— Я имею в виду путь, который поможет избежать этой опасности. — Ао Аоэн картинно сложил руки на груди, кисти рук прятались в складках его просторного наряда.

Ао Аоэн выдержал выразительную паузу, и Фаэтону с Гелием пришлось подождать. Гелий не выдержал и заговорил первым:

— Мы все внимание, уважаемый пэр. Прошу вас, продолжайте.

Чародей загадочно улыбнулся.

— Но мои слова предназначены только для ушей Фаэтона. Они уже готовы слететь с моих губ, как птицы. Но инстинкты птицы заставляют ее каждую весну возвращаться домой.

Фаэтон очень удивился, когда Гелий подошел к столику, взял лежавший на нем нож для обрезания сигар и резанул им по ладони. Полилась кровь. Гелий поморщился и повернулся к собеседникам, держа порезанную руку над головой, растопырив окровавленные пальцы.

Ао Аоэн склонил голову, отдавая должное его поступку.

— Я понимаю. Простите меня. Вы с Фаэтоном одной крови, значит, мое послание предназначено вам обоим.

Фаэтон не понял, почему чародей согласился продолжить беседу. Гелий прибегнул к выдержанному в духе школы Чародеев символическому жесту, но, может быть, на него произвело впечатление, что боль, которую в этот момент испытал Гелий в реальности по протоколу поместья Радамант, была равна той, что он нанес себе в виртуальности.

Ао Аоэн повернулся к Фаэтону.

— Приходило ли вам когда-нибудь в голову, мой милый Фаэтон, что, будь вы героем романа, вы бы обязательно были злодеем?

Фаэтон посмотрел на Гелия. Что это? Намек на его происхождение? Если нет, то предположение было странным. С другой стороны, сверхинтуитивные структуры мозга чародея обычно находили закономерность в странных совпадениях.

— Что вы имеете в виду, сэр? Объясните попроще, пожалуйста.

Ао Аоэн раскинул руки, быстро вращая кистями и улыбаясь.

— Подумайте: вы богатый эгоистичный индивидуалист, бессердечный инженер, вы глухи к мольбам. Вы желаете пожертвовать семьей, друзьями и недругами ради самонадеянного проекта. Вы не жалели себя, обманули колледж Наставников, нарушили данное слово и открыли запретную шкатулку, несмотря на данное вами обещание никогда не делать этого! Вы разбили сердце и отвергли любовь невинной героини. Вы рассчитываете на ловкость адвокатов, чтобы отобрать у отца золото, растаптывая тем самым его отцовскую любовь… И все же в хороших сказках всегда есть нечто, что стоит выше жадности, эгоизма и гордости!

Фаэтон приподнял бровь. Ему казалось, что со стороны Ао Аоэна непорядочно (если не сказать больше) наносить оскорбления человеку, который вот-вот будет изгнан из общества. Он постарался придать своему голосу спокойный и вежливый тон.

— Возможно, нам с вами, уважаемый пэр, нравятся разные сказки. Качества моего характера, о которых вы сейчас говорили, на самом деле называются по-другому — это честолюбие, независимость и самоуважение, и для них всегда находилось место в моих любимых сказках, смею вас заверить. Не исключено, что сейчас вы просто устраиваете публичное представление по причинам, которые мне неинтересны. Вероятно, вы таким образом желаете выразить свое восхищение праздности, рабскому соглашательству и ненависти к самому себе. Однако вам самому, судя по вашей карьере, речи и манерам, никогда не были присущи эти качества, даже отдаленно. Может быть, не стоит переживать. По непредвиденным обстоятельствам я не смогу обменяться с вами мнениями о прочитанных книгах и любимых писателях. Смею спросить, это все, о чем вы хотели поговорить со мной?..

Ао Аоэн подошел к нему вплотную, взял за локоть и зашептал ему на ухо:

— Неужели вы так ненавидите своего отца? Если вы выиграете судебный процесс, все его богатство перейдет к вам, невиданное богатство… Мало того что оно заработано не вами, вы и потратить его не сможете, поскольку отправитесь в изгнание. Зачем продолжать этот фарс? Даже располагай вы состоянием Гелия, вы не сможете купить и грамма крисадамантина у Ганниса и достроить ваш корабль. Вы же знаете, это не ваши деньги. Это же позор! Не лучше ли вам сделать свою медленную смерть пристойной и благородной!

Фаэтон не слушал его, он озадаченно смотрел на Гелия.

— Естественно, судебное разбирательство сейчас уже не имеет смысла…

Но тотчас нахмурился. Он понял, что речь вовсе не об этом.

— У Наставников нет официального статуса, — заявил Гелий.

Ао Аоэн улыбался. Все его зубы были под золотыми коронками, из-за чего его улыбка казалась странной.

— Величие закона безмерно, тем более что его редко применяют. Курия не обращает внимания на наши частные договоренности, если мы соглашаемся бойкотировать тех, кого порицают Наставники. Ваша любимая королева Виктория в Третью эру Британской империи не интересовалась бы сговором мальчишек, которые решили изгнать своих сестер из домика на дереве где-нибудь на заднем дворе Ливерпуля. Колледж вполне может принудить всех пренебречь нашим добрым злодеем Фаэтоном, но они не позволят забрать силой ни одну секунду компьютерного времени, ни один грамм антивещества, ни одну унцию золота из того, что слепое правосудие посчитает вашим. — Ао Аоэн посмотрел на Гелия из-под полуопущенных век. — Теперь вы понимаете, о чем я говорю? Ни один замок, построенный на песке, не устоит.

Гелий задумался.

— Другими словами, если я проиграю в суде, Курия передаст мое состояние человеку, отвергнутому обществом. Как же это отразится на торговле? Я поддерживаю фоновую радиацию в Солнечной структуре. Это позволяет передавать энергию на большие расстояния по всей Золотой Ойкумене. Это четыре процента всей экономики. Или шесть? Если не учитывать второстепенные отрасли, которые возникли исключительно благодаря моей деятельности: неэкранированные космические сборочные заводы, микроволновые плавильные заводы, орбитальные пылевые фермы, макроэлектроника, выращивание дешевых биопродуктов. Если на Солнце снова появятся пятна, если мощные лучи мазерной энергии не будут направляться прямо на индустриальные объекты, из них выживут немногие. — Гелий опустил глаза. — Все это будет в руках человека, с которым имеют дело только нептунцы, отшельники, отверженные, мошенники и всякие любители уродства. Многие ли из нас, пообещавших подчиниться решениям Наставников, смогут держать свое слово?

— Вы родились в поместье. Спросите свою любимую машину, которой принадлежит ваша душа, но которая притворяется, будто служит вам. — Ао Аоэн кивнул в ту сторону, где безмолвно стоял Радамант в образе дворецкого.

— Мне не нужно и спрашивать. Власть Колледжа будет уничтожена так или иначе. Будет разрушено все, что я строил всю свою жизнь. Хотя это может быть вполне достойная месть Наставникам за то, что они отняли у меня сына. Джентльмены, с вашего позволения…