— Благодарю. — Тереза тепло улыбнулась. — Желаю счастья и тебе.

— Спасибо, — тихо произнесла Силвер, чувствуя, как сжалось ее сердце.

— Вы остаетесь здесь? — спросил Джордан Жака с таким несчастным видом, что Отчаяние Силвер тут же сменилось жалостью. — Вы с нами не поедете?

— Извини, мой юный друг, но мне предстоит другой путь, и почти такой же долгий. — Джордан выглядел совершенно обескураженным. — Не горюй, мы расстаемся не навсегда.

— Не расстраивайся, Джордан, — успокаивающе произнесла Силвер. — Через день Жак вернется. Кроме того, с тобой остаюсь я.

— Вы тоже с нами расстанетесь. Скоро мы отвезем вас на Катонгу.

— Нет, Джордан. Я не вернусь туда. — Но, бросив взгляд на Моргана, Силвер увидела мрачное выражение на его лице, и в ее сердце закралось сомнение. «Боже милосердный, неужели мне предстоит еще и это?»

— Береги себя, — сказал Жаку Морган. Они попрощались, и Жак с Терезой под руку направился к шлюпке транспортного корабля.

— Итак, мистер Флагг, — выдохнул Морган, поворачиваясь, — чего мы ждем? Я уверен, мисс Джоунс хотела бы вернуться на борт «Саванны».

Три следующих дня Морган оставался таким же мрачным и отстраненным. Почти все время он проводил в рулевой рубке, редко сходя в трюм и погоняя матросов с такой энергией, словно его толкал в спину сам черт. Вид у него был усталый и измученный. Силвер не пыталась заговорить с Морганом, зная, что он о ней думает.

Если бы только он застал ее тогда, в поместье, сопротивляющейся, а это случилось бы, появись Морган всего мгновением позже! Вместо этого он обнаружил ее распростертой под грузным мужским телом, обвивающей руками шею Фернандеса.

Морган уже заставал ее с другим мужчиной, но тогда он слышал слова, которые заставили его поверить ей. Тогда Баклэнд сам доказал ее невиновность. На этот же раз Морган увидел картину, в точности напоминающую то, что произошло несколько лет назад, когда он ворвался в номер Шарлотты Мидлтон — женщины, предавшей его.

И даже если Силвер смогла бы его убедить, что ничего не случилось, — а она знала, что это ей не под силу, — он слышал сам, что она предлагала за его свободу свое тело, словно обычная шлюха. Моргану наверняка нравились женщины, которые предпочли бы смерть бесчестью.

Силвер подошла к окну над широкой койкой Моргана. Ей вспомнились времена, когда они занимались здесь любовью, иногда яростно, иногда нежно и всегда — со страстью, которую отрицать было невозможно. Теперь Морган жил в крошечной каюте стюарда, настояв на том, чтобы Силвер заняла большую каюту. Он делал все от него зависящее, чтобы предоставить ей максимальные удобства, но Силвер чувствовала, что он отдаляется от нее все дальше и дальше. Скоро, похоже, он будет смотреть на нее как на обычную пассажирку корабля, на которую распространяется обычное морское гостеприимство.

Возможно, Морган хотел видеть ее положение на корабле именно таким. Может, он собирается вернуть ее отцу и, уходя, даже не оглянуться? Силвер с подобной мыслью мириться не хотела. Каждую ночь она, не в силах заснуть, лежала на койке, желая всем своим существом, чтобы он пришел к ней — выслушать и понять. Иногда она ворочалась по нескольку часов, ожидая Моргана и прислушиваясь к шагам в соседней каюте, которые стихали лишь перед рассветом. Когда им доводилось встретиться на палубе, Морган всегда оставался предупредительным, но отстраненным; он никогда не подходил к ней, если в этом не было необходимости.

Глядя в окошко, Силвер увидела далеко у горизонта вспышку молнии. Когда они проплывали здесь раньше, Морган назвал подобную молнию «северянкой». К северу располагалась зона, в которой в это время года часто бушевали шторма. Корабль приближался к ней, и море становилось темнее; тяжелые тучи закрыли луну. Вид за окном иллюминатора казался мрачным и устрашающим.

Силвер вгляделась туда, где блеснула молния. По всей видимости, надвигался шторм. Вдруг она почувствовала, что не может сдержать рвущиеся из груди рыдания. Многие дни ей удавалось справляться со своими чувствами. Она подавляла в себе страх, продолжала хранить в своем сердце любовь и гасила боль. Но, подобно приближающимся грозовым тучам, ее чувства уже готовы были проявиться в полной мере.

Силвер пришла в голову мысль, что она сейчас чувствует себя даже хуже, чем когда ей приходилось иметь дело с Альберто Фернандесом. Тогда у нее была любовь Моргана — или по крайней мере иллюзия любви. В спальне генерала она знала, что Морган вырвался на свободу, и эта мысль поддерживала ее, давала ей силы. Веря в то, что он любит ее, она могла вынести все, даже мерзкие прикосновения Фернандеса. Теперь, когда она оказалась в полной безопасности на борту корабля Моргана, душевные силы оставили ее. Так, словно их никогда и не было.

Силвер поднялась с койки и рассеянно подошла к бюро; ее взгляд задержался на бритве Моргана, оставленной им рядом с тазиком для бритья. Она вспомнила, каким невероятно красивым выглядел Морган, стоя обнаженным по пояс в этой каюте. Он тогда казался ей очень мужественным и вместе с тем домашним и родным. Каким бы замечательным мужем он мог быть! Добрым, заботливым и внимательным. Решительным, если уж говорить все, гордым, честным и сильным.

Подумав, что когда-нибудь в его жизнь войдет другая, более благовоспитанная, светская дама, Силвер почувствовала, как сжалось ее сердце. Как она сможет с ним расстаться? Как она сможет жить дальше, словно его никогда и не было в ее жизни? Силвер внезапно поняла, что Морган ее изменил, но не могла понять, как он это сделал. Это странное ощущение даже немного испугало ее и заставило чувствовать себя не такой независимой, как прежде.

«Я не должна падать духом, — сказала себе Силвер. — В моей жизни встречались куда более тяжелые испытания, тем не менее я их перенесла. Морган — лишь один мужчина среди многих, и мужчина, который мало чем отличается от остальных».

Это была ложь, и она сразу же это поняла. Морган не был похож ни на одного из тех, с кем она была знакома. Он был олицетворением силы и страсти, властности и мягкости. Морган был для нее светлым лучом во мраке ночи. Он был ее сердцем и ее любовью. Без него жизнь казалась блеклой и пустой. Для нее другого мужчины уже быть не могло.

«Боже, я так его люблю!»

Силвер бросила взгляд на стол Моргана, где в чернильнице торчало гусиное перо. Судовой журнал Моргана лежал раскрытым; с самого дня их отплытия из Мексики в нем не было сделано ни единой записи. Силвер это удивило. Впервые ей в голову пришла мысль, что и с Морганом происходит что-то странное. Может быть, он чувствует себя таким же одиноким, как и она? Сначала эта мысль показалась ей невероятной. Моргану достаточно, было постучать в дверь, чтобы оказаться с ней вместе. Она бы не колебалась ни мгновения, чтобы очутиться в его объятиях.

Силвер подумала о Жаке и Терезе, о том счастье, которое им предстояло разделить. Они умели понимать друг друга с полуслова или даже с одного прикосновения. Но у нее с Морганом этого не получалось. Оба они были по характеру замкнутыми людьми, которые редко делились своими мыслями и переживаниями. Неужели они оба обречены на одиночество? Жить отдельно от всех, тая свои мысли, боясь любви? Нет, Силвер этого не хотела.