Малия и Саша быстро поняли, что значит постоянно быть на виду. Я заметила это, как только мы забрались в президентский лимузин и поползли к Белому дому, возглавляя инаугурационный парад. К этому моменту мы с Бараком уже простились с Джорджем и Лорой Буш, помахав им рукой, когда они взлетали с Капитолия на вертолете морской пехоты, и успели пообедать. На обед, проходивший в отделанном мрамором зале Капитолия, нам с парой сотен гостей, включая членов новой администрации, Конгресса и судей Верховного суда, подали утиную грудку. Девочки праздновали вместе с детьми Байденов, двоюродными братьями и сестрами в соседней комнате, их угощали любимыми куриными палочками и макаронами с сыром.

Я удивилась, как прекрасно дети держались на протяжении всей церемонии инаугурации: не ерзали, не сутулились и не забывали улыбаться. Несколько тысяч людей наблюдали с обочин дороги и по телевизору, как наш кортеж пробирался по Пенсильвания-авеню, хотя затемненные окна и мешали заглянуть внутрь. Когда мы с Бараком вышли, чтобы пройти вместе с парадом небольшой участок маршрута и помахать публике, Малия и Саша остались в теплой кабине движущегося лимузина. Им показалось, что они наконец-то были одни и не на виду.

Когда мы с Бараком забрались обратно в машину, девочки уже задыхались от смеха, расслабившись после церемонности. Они сбросили шапочки, взъерошили волосы, щекотали друг друга, мечась по салону. Наконец, устав, они растянулись на сиденьях и проехали остаток пути с поднятыми вверх ногами, врубив на стерео Бейонсе, как в старые добрые времена.

Мы с Бараком испытали какое-то сладостное облегчение. Мы стали Первой семьей, но при этом остались самими собой.

Когда день инаугурации начал подходить к концу, солнце скрылось и температура воздуха упала еще ниже. Барак и я вместе с неутомимым Джо Байденом провели следующие два часа на специально построенной небольшой трибуне перед Белым домом, наблюдая, как оркестры и декорированные платформы из всех пятидесяти штатов проплывают мимо нас по Пенсильвания-авеню. В какой-то момент я перестала чувствовать пальцы ног, хотя закутала ступни в плед, который кто-то мне дал. Один за другим наши гости извинялись и уходили готовиться к вечерним балам.

Было почти семь часов вечера, когда последний оркестр наконец закончил маршировать и мы с Бараком прошли через темноту в Белый дом, впервые в качестве его жителей. За день персонал проделал необыкновенную работу, сверху донизу очистив дом от вещей Бушей и разместив наши. Всего за пять часов служащие пропарили ковры, чтобы предотвратить у Малии аллергию на собак бывшего президента. Привезли и расставили нашу мебель и цветы. Когда мы поднялись вверх на лифте, наша одежда уже была аккуратно развешена в шкафах, а кухонная кладовая заполнена нашей любимой едой. Дворецкие Белого дома, которые обслуживали резиденцию, – в основном афроамериканцы нашего возраста или старше – уже ждали нас, готовые помочь со всем, что нужно.

Я слишком замерзла, чтобы действовать. Менее чем через час мы должны были присутствовать на первом из десяти инаугурационных балов. Я помню, что наверху почти не увидела знакомых лиц, дворецких я еще не знала. В тот момент, когда я шла по длинному коридору мимо множества закрытых дверей, меня захлестнуло одиночество. Последние два года меня постоянно окружали люди. Мелисса, Кэти и Кристен всегда были рядом. А теперь я внезапно осталась одна. Дети уже ушли в другую часть дома, чтобы весело провести вечер. Моя мама, Крейг и Майя остановились с нами в резиденции, но в тот момент уже уехали на ночные торжества. Меня ждал парикмахер; мое платье висело на вешалке. Барак исчез, чтобы принять душ и надеть смокинг.

Это был невероятный, символический день для нашей семьи и, я надеюсь, для всей страны, но это был также своего рода ультрамарафон. У меня осталось всего около пяти минут, чтобы понежиться в теплой ванне и перезагрузиться перед дальнейшими событиями. Затем я съела несколько кусочков бифштекса с картошкой, которые приготовил Сэм Касс. Мне уложили волосы, обновили макияж, а затем я надела шелковое шифоновое платье цвета слоновой кости, которое выбрала для этой ночи. Его специально для меня создал молодой дизайнер Джейсон Ву. Платье было на одно плечо, по всей длине на нем вышили изящные цветы из органзы, каждый – с крошечным кристаллом в центре, а широкая юбка ниспадала до пола.

До сих пор я очень редко надевала вечерние платья, но творение Джейсона Ву совершило маленькое чудо, заставив меня почувствовать себя мягкой, красивой и снова открытой миру, как раз в тот момент, когда я уже было решила, что мне нечего ему показать. Платье помогло мне ощутить реальность произошедшего, всего того, что казалось призрачной мечтой. Все метаморфозы, которые приключились с моей семьей, превратили меня если не в полноценную принцессу бального зала, то, по крайней мере, в женщину, способную подняться еще на одну ступень. Теперь я была FLOTUS[142] – первой леди Соединенных Штатов – для POTUS-а[143] Барака. Пришло время это отпраздновать.

Вечером мы с Бараком отправились на «Городской бал», первый в истории бал, доступный для широкой аудитории, на котором Бейонсе – настоящая Бейонсе – потрясающе, во всю мощь голоса исполнила классический R&B хит «At Last» для нашего первого танца. Оттуда мы перешли на «Бал родных штатов президента», затем на «Бал главнокомандующего», затем на «Молодежный бал» и еще шесть за ним. Наши визиты на всех балах были относительно короткими и похожими друг на друга: оркестр играл «Hail to the Chief», Барак произносил короткую речь, затем мы пытались выразить нашу признательность тем, кто пришел, и под общими взорами снова и снова танцевали под «At Last».

Каждый раз, когда я подходила к мужу, его взгляд успокаивал меня. Мы так и остались «ниткой с иголкой», инь-и-ян дуэтом, которым были в течение двадцати лет, все еще связанные глубокой, земной любовью. Это единственное, что я всегда готова была показать.

Через несколько часов я еле держалась на ногах.

Лучшей частью вечера должна была стать последняя – частная вечеринка для пары сотен наших друзей в Белом доме. Именно там мы наконец-то смогли бы расслабиться, выпить шампанского и перестать беспокоиться о том, как выглядим. А я, конечно, должна была снять обувь.

Мы добрались туда около двух часов ночи. Мы с Бараком прошли по мраморному полу, ведущему в Восточный зал, и обнаружили, что вечеринка в полном разгаре: напитки льются рекой, а элегантно одетые люди кружатся под сверкающими люстрами. Уинтон Марсалис и его оркестр играли джаз на маленькой сцене в глубине зала. Я увидела друзей почти из каждого периода своей жизни – из Принстона, из Гарварда, из Чикаго, – а также целое изобилие Робинсонов и Шилдсов. С этими людьми я хотела посмеяться и сказать: Как, черт возьми, мы все сюда попали?

Но сил не было. Я дошла до финишной черты. И при этом с тревогой думала о будущем, зная, что на следующее утро – всего через несколько часов – мы должны были отправиться на Национальный молебен, а после этого встретить двести представителей общественности, которые прибудут в Белый дом. Барак посмотрел на меня и прочитал мои мысли.