Опал заявила:

– Я не хочу, чтобы мой малыш рос под все эти вопли.

– Ну так проваливай в свой чертов дом, – сказала Рут.

– Это ты проваливай в свой чертов дом! – гаркнул на Рут Робин Поммерой.

– Вы все прямо как братишки и сестренки, – сказала миссис Поммерой. – Все бы вам шутить друг над дружкой.

Рут не виделась с Оуни. Она не встречалась с ним со дня свадьбы. Об этом позаботился пастор Вишнелл. Он решил провести осень в грандиозном турне по островам штата Мэн, с Оуни в качестве капитана. Они должны были проплыть на «Новой надежде» по всем гаваням Атлантики от Портсмута до Новой Шотландии. Проповедовать, проповедовать и проповедовать.

Оуни ни разу не звонил Рут, да и как он мог ей позвонить? У него не было номера ее телефона, он понятия не имел о том, что она живет у миссис Поммерой. Рут не сильно переживала из-за того, что Оуни ей не звонил. Скорее всего, они мало что могли бы сказать друг другу по телефону. Оуни и при общении с глазу на глаз был не слишком большим болтуном, и Рут не могла представить, чтобы с ним можно было дни и ночи напролет трепаться по телефону. Да и о чем им было говорить? Рут совсем неинтересно было обсуждать с Оуни местные сплетни. Но все это вовсе не означало, что она не скучала по нему. На самом деле она по нему тосковала. Ей хотелось быть с ним. Ей хотелось, чтобы он находился в одной комнате с ней, чтобы она снова могла ощутить уют его тела и его молчания. Ей хотелось снова предаться с ним бурной страсти. Ей хотелось быть рядом с Оуни обнаженной, и думы об этом занимали большую часть ее времени. Она вновь и вновь говорила с миссис Поммерой о единственном случае, когда у них с Оуни был секс. Миссис Поммерой расспрашивала ее о разных моментах и, похоже, по ее мнению, все было хорошо.

Рут спала на верхнем этаже в большом доме Поммероев, в той самой спальне, которую миссис Поммерой пыталась ей отвести тогда, когда ей было девять лет, – в спальне с выцветшими коричневатыми капельками крови на стене, где давным-давно дядюшка Поммерой покончил с собой, выстрелив себе в рот из ружья.

– Если тебе тут не страшно, – сказала миссис Поммерой.

– Нисколечко.

В полу была вентиляционная решетка, и если Рут ложилась на пол и прижималась ухом к этой решетке, она слышала разговоры во всем доме. Подслушивание утешало ее. Она могла прятаться и проявлять внимание. А главным занятием Рут этой осенью было прятаться. Она пряталась от отца, что было легко и просто, потому что он ее не искал. Она пряталась от Ангуса Адамса, а тут дело было посложнее, потому что, увидев ее, он мог перейти улицу и сказать ей, какая она грязная маленькая шлюха, раз трахалась с Вишнеллом, что она безобразно оскорбила отца и теперь таскается по поселку.

– Да-да, – говорил он. – Я про это слышал. Не думай, мать твою, что я ничего не слышал.

– Оставьте меня в покое, Ангус, – говорила Рут. – Это не ваше дело.

– Гадкая маленькая шлюха.

– Он просто подшучивает над тобой, – говорила Рут миссис Поммерой, если оказывалась поблизости и слышала эти оскорбления. И Ангуса, и Рут ее слова возмущали.

– Это, по-вашему, шуточки? – кипятилась Рут.

– Я, черт бы вас всех побрал, ни над кем тут не подшучиваю, – рявкал Ангус, свирепея не меньше Рут.

Миссис Поммерой, не желая огорчаться, говорила:

– Ну конечно же ты шутишь, Ангус. Ты такой шутник.

– Знаешь, что нам надо сделать? – говорила миссис Поммерой снова и снова. – Нам надо дождаться, пока пыль уляжется. Тут тебя все любят. Просто люди немного не в себе.

Но больше всех в августе Рут пряталась от мистера Эллиса, то есть от Кэла Кули. Меньше всего на свете ей хотелось встречаться с мистером Эллисом, а она знала, что в один прекрасный день Кэл схватит ее и притащит в Эллис-Хаус. Она знала, что у Лэнфорда Эллиса непременно будет какой-нибудь план насчет нее, а она не желала в этом участвовать. Миссис Поммерой и Сенатор Саймон помогали ей прятаться от Кэла. Когда Кэл являлся в дом миссис Поммерой, разыскивая Рут, миссис Поммерой ему говорила, что та с Сенатором Саймоном, а когда Кэл шел к Сенатору Саймону, тот ему говорил, что она у миссис Поммерой. Но остров-то был длиной всего четыре мили; долго ли могла продолжаться эта игра? Рут понимала: когда Кэл вправду захочет поймать ее, он ее поймает. И однажды он поймал ее. В конце августа, в здании бывшего магазина компании «Эллис-гранит», где она помогала Сенатору готовить материалы для экспозиций.

Внутри здания магазина компании «Эллис-гранит» было темно и неприятно. Когда магазин почти пятьдесят лет назад был закрыт, отсюда все вывезли, и теперь это было пустой дом с окнами, заколоченными досками. Тем не менее не было человека на свете счастливее Сенатора Саймона в день после свадьбы у Вишнеллов, когда Рут преподнесла ему странный дар. Он не мог поверить собственному счастью. Возможность наконец приступить к созданию музея разволновала его настолько, что он даже на время покинул Вебстера Поммероя. Он был готов оставить Вебстера на берегу Поттер-Бича одного, чтобы тот рылся в прибрежном иле в поисках второго и последнего слонового бивня. Теперь у него не было сил переживать за Вебстера. Все силы он теперь отдавал ремонту здания.

– Великолепный получится музей, Рут.

– Не сомневаюсь.

– Мистер Эллис действительно сказал, что будет хорошо превратить это здание в музей?

– Он сказал не так много слов, но после того, как я ему объяснила, чего вы хотите, он отдал мне ключ.

– Значит, он не против.

– Посмотрим.

– Он будет просто счастлив, когда увидит наш музей, – сказал Сенатор Саймон. – Он будет чувствовать себя попечителем.

Рут начала догадываться, что большую часть музейной коллекции Сенатора Саймона составит библиотека – огромное собрание книг, для которых уже давно не хватало места в его доме. Книг у Сенатора было больше, чем находок. Поэтому Сенатору нужно было смастерить стеллажи. Он уже все спланировал. Будет отдел книг по кораблестроению, будет отдел книг о пиратстве, отдел о первооткрывателях. Весь нижний этаж он намеревался отвести под музей. Передняя часть этого этажа – та, где прежде находились витрины, – должна была стать чем-то вроде галереи, где предполагалось размещать сменные экспозиции. В старых конторских помещениях и кладовых разместятся библиотека и постоянные экспозиции. Цокольный этаж целиком будет отведен под хранилище – «архив», как говорил Сенатор. У него пока не было планов относительно верхнего этажа, где находилась заброшенная трехкомнатная квартира (когда-то в ней жил управляющий магазином со своим семейством), а внизу все было распланировано и рассчитано. Сенатор намеревался отвести отдельное помещение под «демонстрацию и обсуждение» карт. Насколько могла судить Рут, демонстрация пока еще не была подготовлена. А вот обсуждение уже шло полным ходом.

– Чего бы я только не отдал, – сказал Сенатор Саймон Рут в тот августовский вечер, – чтобы хоть одним глазком глянуть на оригинал карты Меркатора-Хондиуса. – Он показал Рут репродукцию этой карты в толстенной книге, которую много лет назад заказал книжному антиквару из Сиэтла. Та настойчивость, с которой Сенатор пытался показать Рут каждую книгу, рассказать о любой интересной иллюстрации, сильно задерживала подготовку музея к открытию. – Тысяча шестьсот тридцать третий год. Видишь? Фарерские острова справа и Гренландия. А это что такое? Что это за часть суши? Ты знаешь, Рут?