Поздней осенью, когда уже закончился курортный сезон, мы выехали в Сочи. Анна Михайловна Подскребова приняла нас доброжелательно, но ни мы ей, ни она нам ничего нового сообщить не могли. «Погиб в партизанах!» — на этом и наша, и ее информация исчерпывалась. По возвращении мы участвовали в крымском слете поисковых отрядов. Наша работа была отмечена грамотой ЦК комсомола. Шурик Алдушин, который в тот час дежурил у стенда, рассказал о том, что керченские комсомольцы, увидев фотографию А.В. Подскребова, рассказали, что по их сведениям Подскребов — делегат III съезда комсомола.

Современному читателю, наверное, не понять, какой в те годы был ажиотаж вокруг III съезда. Ни первый, ни какой-нибудь пятый, а вот именно третий был в самом центре внимания. И все потому, что там выступал В.И. Ленин и там будто бы сказал свою знаменитую фразу: «Учиться, учиться и учиться», хотя уже тогда ходили слухи, что эту фразу он вроде бы и не говорил.

В 1968 году, когда я был секретарем комсомольской организации одной из частей Тихоокеанского флота, исполнилось ровно пятьдесят лет со дня проведения этого съезда. На одной из комсомольских конференций зам. по комсомолу ТОФ капитан-лейтенант Славский рассказывал нам, что на юбилейный съезд решили пригласить оставшихся в живых делегатов III съезда. По обкомам дали соответствующее распоряжение, но когда подошла пора, то оказалось, что по Советскому Союзу делегатов съезда зарегистрировано втрое больше, чем их было в Москве пятьдесят лет назад. Тогда же выяснилось, что около тысячи человек официально зарегистрированы как люди, которые вместе с Лениным несли знаменитое бревно на субботнике.

Крымский областной партархив сообщил, что «А.В. Подскребов участвовал в обороне Севастополя, попал в плен, бежал. С ноября 1943 года в партизанах. Погиб в январе 1944 года в 21-м отряде Северного соединения».

В секции партизан и подпольщиков Крыма я выписал адреса всех бывших бойцов 21-го отряда, проживающих в Симферополе. Было их человек двадцать. В свободное от работы время я встречался с ними. Подскребова не помнил никто.

Комиссар отряда — известный крымский художник Эммануил Грабовецкий — запальчиво уверял меня, что такого бойца в отряде никогда не было. Честно говоря, было от чего растеряться. Я подумал, что, может быть, спустя четверть века люди не могут вспомнить фамилию, тем более что был Подскребов в лесу всего два месяца.

Толя Захарцев, в ту пору механик автобусного парка и «фирменный фотограф» группы «Поиск», размножил фотографию А.В. Подскребова, и теперь, отправляясь к бывшим партизанам, я или мои ребята-поисковцы больше надеялись на нее. И вот наконец удача — ученик токаря Игорь Дмитриев сообщил: Ольга Игнатьева Кутищева, которая была поварихой отряда, помнит его. Говорит, что похоронен он в Васильковской балке, что там даже есть братская могила.

Мы сварили памятник — обычный пик, который устанавливают на воинских захоронениях. Из нержавейки была сделана табличка, на которой радист парка Володя Бранопуло выгравировал: «Здесь в братской могиле партизан 6-й бригады Северного соединения похоронен делегат III съезда комсомола, участник обороны Севастополя, член партии с 1920 года Подскребов Андрей Власович. 1902–1944».

За день до похода выяснилось, что 21-й отряд входил не в 6-ю бригаду, а в 5-ю. На улице Карла Маркса я нашел граверную мастерскую и попросил исправить ошибку. Гравер, мужчина в мотоциклетной куртке, тут же сделал из шестерки красивую витиеватую пятерку. Когда я протянул ему деньги — он взять отказался.

Весной 1972 года мы выехали в лес. За рулем автобуса Толя Иванов, в салоне бывший командир 5-й бригады Северного соединения Филипп Степанович Соловей, бывший разведчик 21-го отряда Алексей Пантелеевич Калашников и мои друзья: Толя Захарцев с неизменным баяном, Петя Ваулин, Шурик Алдушин, Наташа Михальченко, Люба Морозовская, Саша Горбаневич, а также молодые рабочие, имена которых, к сожалению, не сохранила память. Следом за нами шел грузовой автомобиль, в кузове которого стоял изготовленный нами памятник.

Мы доехали до села Межгорье Белогорского района. Именно тогда из уст Ф.С. Соловья я впервые услышал слово «Баксан» — так, оказывается, называлось село Межгорье раньше. После того как автобус чуть не застрял между двух деревьев, его отогнали назад в Межгорье. А сами пошли пешком. В грузовик сложили рюкзаки, палатки, продовольствие. Поляна, где Соловей предложил остановиться на ночлег, была великолепной! Возле речки Бурульча стояла беседка, по-видимому, сделанная лесниками. О лучшем месте для ночлега нечего было и мечтать. Я приказал ставить палатки, а Шурик Алдушин, Саша Горбаневич и Алексей Пантелеевич пошли куда-то вверх по ручью. Минут через сорок ребята вернулись.

— Могилу нашли! — сообщил Шурик Алдушин. — Но грузовик туда не пройдет!

Гена Приходько, Наташа Михальченко, Люба Морозовекая, Володя Поляков, Еремеев Дмитрий Григорьевич, Анатолий Захарцев. Виталий Шейко. 1973 г.

Оставив Алдушина с девчонками готовить ужин, мы взгромоздили памятник себе на плечи: Петя Ваулин, Толя Захарцев, Толя Иванов, Саша Горбаневич и я. Четверо несут, пятый отдыхает. Поочередно меняясь, двигаемся вперед. Памятник очень тяжел. Дорога сменяется то крутыми подъемами, то спусками. Неожиданно оказались в царстве борщевника, который был выше человеческого роста. Дважды пришлось по колено в воде переходить какую-то речушку. Сколько еще идти? Ребята обернулись минут за сорок, а мы идем уже около часа? Наконец, вижу сидящего на каких-то развалинах Алексея Пантелеевича. Рядом длинный холмик. На нем стоит деревянный, давно не крашенный, заостренный сверху столбик с табличкой «Слава советским партизанам». Табличка пробита дробью. Видимо, развлекался кто-то из охотников. Мы поставили памятник в изголовье могилы.

— Некрасиво! — обронил Петя Ваулин.

— Давайте на валуны поставим — предложил А.П. Калашников.

Идея всем понравилась. Стали скатывать к могиле огромные валуны. Как-то получилось, что главным архитектором и прорабом стал Петя Ваулин. Камни решили врыть в землю. Первый же удар саперной лопатой — и появляются две стреляные гильзы. Разворачиваем валун и находим кандалы из проволоки. У ручья натыкаемся на ствол винтовки. Наконец, памятник готов. Петя любовно обкладывает валуны зеленым мхом. Я же с тревогой поглядываю, как быстро темнеет в лесу. Но вот все готово. Как-то интуитивно даю команду построиться. Наш маленький отряд замер вдоль могилы. Минутой молчания предлагаю почтить память погибших. Это была наша первая «Минута молчания». Мы еще не знали, что только закладываем традиции.

Памятник Андрею Власовичу Подскребову. 1971 г.