— Так, пришла пора играть в ни о чём не подозревающего брата. Придётся заняться всей этой головной болью позже — решил мысленно Майкл — Ты уже пришёл, что так быстро?!

Звонок в дверь гудел очень убедительно, он в прямом смысле этого слова орал во всю глотку что у двери кто-то есть и этот кто-то судорожно пытается дать о себе знать хозяевам этого здания.

— Майкл да открой этой назойливой личности, она же нас глухими сделает! — кричал из своей комнаты Макс своему брату, который готовя обоим завтрак, не мог оторваться от плиты.

— Вот сам бы оторвал свою жопу и открыл бы дверь — пробормотал себе под нос повар и направился к двери.

Открыв врата своей берлоги, он впал в лёгкий ступор. На пороге стояла молодая привлекательная девушка, хорошо одетая, с лёгкой боевой раскраской на лице. Но удивление вызвала не её красота, а то, что это была та самая доброжелательная медсестра которой Максим рассказывал про свою болезнь. "Что она здесь забыла?" — мысленно задал вопрос Майкл.

— О, привет Максим.

— Я Майкл — поправил её собеседник.

— Ой, прошу прощения, я Лиля, я вас спутала с …

— Максом — закончил Майкл — приятно познакомится Лиля.

— Мне тоже. Максим говорил что у него есть брат, но не говорил что вы близнецы.

— Я бы тоже не говорил красотке про близнеца, а то ещё уведёт — сказал Майкл слегка улыбнувшись.

Улыбка с лица Лили спала как-то сама по себе.

— Максим дома? — спросила она.

Майкл не сумел сдержать улыбки.

— МАААКС ЭТО К ТЕБЕ! — позвал его Майкл.

Максим стал спускаться с лестницы, а Майкл пошёл на кухню.

— Ты не говорил что у тебя есть девушка — сказал повар проходя мимо брата.

— Девушка? — не понял Максим.

После этого он подошёл к двери и открыл её.

— Привет Максим.

— Лиля? — искренне удивился Максим — Уж кого, а тебя я точно не ожидал увидеть — признался тот.

— Нам надо поговорить, это по поводу твоей проблемы.

Максим осторожно оглянулся, убедившись что Майкла нет рядом, и закрыл дверь.

— Говори пожалуйста на эту тему по тише — попросил Макс.

— Извини — шёпотом сказала она.

— Подожди меня пару минут, я оденусь и мы пройдёмся куда-нибудь, подальше от сторонних ушей.

— Хорошо.

Гуляя в местном парке, с весьма экзотичными деревьями, статуями, фонтанами и местной птичьей живностью, Максим, убедившись что по близости никого нет, начал разговор.

— Так, как ты вообще нашла мой дом.

— С родительским влиянием это было не трудно узнать.

— Ааааагаааа…. — медленно протянул Макс — Похоже с тобой сориться не стоит — усмехнувшись предположил Максим.

— Не советую — улыбнувшись в ответ сказала Лиля.

— Так о чём ты хотела поговорить?

— О тебе. Но всё по порядку. Сначала я расскажу о себе.

— Ладно.

— Когда мне было двенадцать, я попала в аварию, была зима, таксист не справился с управлением и мы вылетели с дороги. Водитель не выжил, а я получила сильную мозговую травму. Врачи меня буквально вырвали из лап смерти, я полгода пролежала в коме, а после, ещё целый год провела в больнице, под пристальным наблюдением врачей. Когда я встала на ноги, мне даже порекомендовали праздновать второй день рождения, но, я отказалась, с таким же успехом я могу праздновать каждую свою победу в жизни.

Где-то через полтора года я начала замечать, что порою я слышу людей даже тогда когда они молчат. Вижу странности, которых никто и не видит, и не чувствует. Вижу в картинках то, о чём думали окружающие. А порою даже предугадывала исход событий, за долго до их начала. Со временем всё это стало происходить всё чаще и чаще, в связи с чем, я стала бояться не только общаться с людьми, но и в принципе выходить на улицу.

На ранних и не стабильных этапах этих проявлений, я пыталась рассказать об этом родителям, но из-за нестабильности данных явлений, я не могла этого доказать. Меня отдали врачам на обследования, но и те ничего не смогли обнаружить, сказали что я выдумываю всё. Когда эти чувства стали обострятся, я стала психованной и очень нервной, я боялась буквально всего. Я не могла этого понять и не могла этого остановить, я была словно загнана в угол.

Со мной пытались работать психиатры, но меньшинство из них меня просто не понимали или просто не могли до меня достучаться. А большинство оказывались жадными ублюдками, либо извращенцами. Я слышала их похотливые мысли в мой адрес, видела их пошлые и омерзительные желания с моим участием, и чувствовала их алчность, стоящую во главе угла. Ко мне просто не могли пробиться, я не позволяла, я просто не могла открыться таким людям. После этих людей «искренне желавших мне помочь» как они говорили, у меня стала ехать крыша. Я вскрыла себе вены. Родители почувствовав не ладное, бросились меня спасать, отец буквально выломал дверь в мою комнату, и мне остановили кровь. В результате меня положили в особую лечебницу, под особый надзор, с особыми условиями.

Меня просто никто не понимал, меня просто никто не пытался услышать. Я знала каждое намерение, как бы оно не маскировалось, я распознавала ложь кой бы она не была. А потому, никто не мог войти ко мне в доверие, потому что люди так устроены, в большей степени своей, они всегда лгут. Ложь для большинства стала такой же необходимостью как одежда или пища. А так как их я распознавала ещё до разговора, я видела во всех тех, кто хочет мне так или иначе навредить.

Именно в такие жизненные моменты люди, наверное, и обретают веру в Высшие силы, в надежде, что те