Может быть, я слегка влюблен. А что для меня плохого в том, чтобы влюбиться в нее? Она милая девушка. Она добра, умна. Она комично упряма и так мило заправляет волосы за уши, когда нервничает. Она красива… невероятно красива. Любой, кому не чужды нежные чувства, влюбился бы в нее и проводил бы рядом с ней все время. Думаю, это неизбежно. Но это не просто влюбленность. Если бы я не был весь в крови, я бы схватил ее и… не знаю. О чем я думаю? Она не может знать обо мне. Может быть, это меня и злит? Может быть, мне хочется, чтобы она узнала, что я ее защищаю. Думаю, какая-то часть меня этого хочет. Она ходит вокруг дома и не имеет понятия, что сегодня я спас ей жизнь. Почему это меня беспокоит? Она не должна ничего знать. Не должна знать, что я ее защищаю, что она мне небезразлична и что я считаю ее красивой. Не глупо ли испытывать такие чувства к ней? Может быть, в этом все дело? А может, не все. Думаю, тут нечто большее.

Думаю, я ее люблю.

Я оторвалась от чтения дневника, подняла взгляд и увидела, что автор следит за моей реакцией. Сев прямо, я быстро поцеловала его. От прикосновения моих губ рот Джареда растянулся в улыбке. Странно. Я отклонилась назад, чтобы заглянуть ему в глаза. На его лице был написан триумф.

Наполнив грудь воздухом, я собралась заговорить, но Джаред нахмурился:

— Не говори «ау».

Я быстро покачала головой:

— Еще чего! Я вовсе не собиралась говорить «ау». Это было замечательно. Спасибо тебе.

— Тебе нужно прочесть о вечере, когда праздновали твое шестнадцатилетие. Или про день окончания школы. Или про свидание с Филипом Якобсом.

Я сморщила нос:

— Не думаю, что мне хочется оживить воспоминания о праздновании шестнадцатилетия. И точно знаю, что не хочу вспоминать три часа, проведенные с Филипом Якобсом. Да уж.

Джаред улыбнулся:

— Могу прочитать сам. Я опущу те части, которые ты не хочешь слушать.

Я поудобнее устроилась рядом с ним и приготовилась внимать описанию моей жизни глазами Джареда.

Мне поражало, как давно и насколько сильно он меня любил, как иногда ему приходилось бороться с собой, чтобы подавить непреодолимое желание заговорить со мной. Некоторые отрывки было тяжело слушать, а местами хотелось прервать чтеца, но только с тем, чтобы он вернулся назад и перечитал отрывок еще раз.

Джаред перескочил на вступление, которое написал в день моего выпускного. В нем он говорил, как гордится мной и как чудесно я выглядела в конфедератке. Он отметил, что я была очень счастлива, а еще размышлял о том, куда нас заведут годы моей учебы в колледже. Кроме того, он много писал о своих переживаниях по поводу нашего отдаления от Гейба и Джека, ведь в результате ему было легче открыться мне.

Глаза Джареда потемнели, когда он читал о своих опасениях, что я влюблюсь в кого-нибудь в колледже, и о том, что он не ручается за свою реакцию, когда будет наблюдать за мной в такие моменты. Его ужасала перспектива, что я никогда не узнаю о его любви; он жутко боялся дня, когда я выйду замуж и нарожаю детей от кого-нибудь другого. На этих словах голос Джареда оборвался.

Он приступил к чтению отрывка о дне смерти моего отца. Мои глаза наполнились слезами. Джаред описывал, как уходил Гейб; рассказывал, как смотрел на меня, плачущую на скамейке, и на этих словах крепко сжал мою руку. Автобус отъехал от остановки, и он перестал сопротивляться желанию подойти ко мне. Борьба окончилась. После этого тон повествования заметно изменился.

Прочитывая отрывки, где говорилось о радости, которую он испытывал всякий раз, когда наталкивался на меня, Джаред улыбался. С тем же выражением лица он цитировал фрагменты о моих эмоциях и чувстве, которое его посетило, когда я впервые назвала Джареда по имени.

— Прочитай, что ты написал сегодня, — улыбнулась я.

— Позже. Дождь перестал, — возразил Джаред и захлопнул книгу.

Я подняла глаза к потолку и прислушалась: капает с крыши, шумят листьями пальмы, за окном щебечут птицы — больше ничего.

— Какие планы? — Я села и потянулась.

— Не хочешь показать Синтии деревню?

Это альтруистическое предложение вызвало у меня улыбку. Я поцеловала Джареда и пошла в домик к матери. Одной рукой та сушила волосы полотенцем, а в другой держала книгу.

— Привет, дорогая. — Солнечные очки поползли вверх вместе с уголками губ.

— Я тут подумала, не хочешь ли ты прогуляться со мной в деревню? Там чего только не увидишь. Тебе наверняка понравится. — Я положила руку на деревянные перила.

Синтия выпрямилась на стуле и открыла книгу. Ответ был ясен, она могла больше ничего не говорить. Прежде чем дипломатично отклонить предложение, она вежливо улыбнулась. Обычный прием.

— Нет, я, пожалуй, отдохну здесь. Лучше вы с Джаредом поизучайте окрестности.

Я пожала плечами:

— Мы уже побывали почти везде. Ты уверена, что не хочешь идти?

Синтия не отрывалась от книги:

— Я уверена. Идите развлекайтесь.

Перегнувшись через перила, я чмокнула ее в щеку.

Синтия улыбнулась и продолжила чтение.

Джаред ждал меня у домика.

— Ничего не вышло, да? — сказал он, раскрывая объятия.

— Она никогда такой не была. Чего-то я не пойму. — Я прижалась щекой к груди любимого.

— Она тоскует по Джеку, — объяснил Джаред. — Давай возьмем велосипеды и прокатимся вдоль берега. Попробуем отыскать деревню, где еще не были. Что скажешь?

Я радостно улыбнулась и с готовностью кивнула.

Джаред рулил вперед и вперед. Ему было все равно, где ехать — по мощеной дороге или по пыльной тропе. Вдали показалось несколько хижин, и через какое-то время мы очутились скорее в маленьком городке, чем в деревне. Вероятно, это было одно из самых густонаселенных мест на острове. Джаред оставил велосипед, и мы пошли по вымощенной булыжником дороге. Дома вокруг были не такие примитивные, как в деревушке, куда мы часто захаживали.

Солнце уже клонилось к закату. Джаред взял меня за руку и произнес:

— Нам пора возвращаться. Скоро стемнеет.

Я вздохнула. Ну вот, еще один прекрасный день завершился. Не успели мы развернуться, как зазвонил колокол. Я посмотрела в сторону, откуда доносились мелодичные звуки, и заметила группу людей. Они стояли на перекрестке в квартале от нас и смотрели в том же направлении, что и я.

— Пойдем туда. — Я потянула Джареда за рукав. — Хочу посмотреть, из-за чего эта суета.

Мы прошли половину дороги и увидели белую часовню. По ступеням спускалась пара молодоженов; толпа встречала их радостными криками и пением. Я ахнула от восторга. Скоро они все вместе затянули какую-то веселую песню.

Группа людей, которую я приметила раньше, присоединилась к процессии; все хлопали в ладоши и пели в унисон. Колокол прозвонил еще несколько раз, а потом, будто так и было задумано, раздался последний удар, звук растаял в воздухе, и вместе с ним из виду скрылся последний участник праздничного шествия.