– Но как же моя форма, Нед! Ты знаешь, во сколько мне обошелся этот мундир?

– Меняю, не глядя, мою машину на твои золотые галуны, – печально улыбнулся Том.

Брайан поглядел на младшего брата и сочувственно вздохнул.

– А раз так, ребята, то раздеваемся, – скомандовал Мэллори, скидывая куртку. – Как крестьяне, сгребающие свежее сено погожим сассексским утром. Прячьте куда-нибудь свои причиндалы да побыстрее.

Он разделся до пояса, сунул пистолет за ремень закатанных брюк и спустился по стене вниз. Берег оказался твердым и сухим, как кирпич; Мэллори громко расхохотался. Мало-помалу к нему присоединились остальные.

– Ну и дурак же я, – сказал Брайан, поддевая лакированным сапогом большой пласт сухой грязи, – что снял форму. А все вы с вашими советами.

– Какая жалость! – съязвил Том. – Теперь тебе никогда не вычистить опилки из этой пижонской фуражки.

Фрейзер остался в белой рубашке и подтяжках – на удивление щегольских, алого муарового шелка. Из пристроенной под мышку замшевой кобуры выглядывала рукоятка многоствольного пистолета. Под рубашкой угадывались толсто намотанные бинты.

– Хватит скулить. – Инспектор снова шел впереди. – Некоторые люди проводят в Темзе всю свою жизнь.

– И кто же это? – спросил Том.

– Говнокопатели, – бросил через плечо Фрейзер. – Как только отлив, они залезают в эту грязь по пояс и начинают искать свои сокровища, и так – круглый год, зимой и летом. Куски угля, ржавые гвозди, да любой хлам, за который можно получить хотя бы пенни. Им все годится.

– Вы шутите? – изумился Том.

– В основном это дети, – невозмутимо продолжал Фрейзер. – Ну и немощные старухи, их там тоже хватает.

– Я вам не верю, – возмутился Брайан. – Скажи вы такое о Бомбее или Калькутте, я бы ни на секунду не усомнился. Но в Лондоне...

– А я и не говорю, что эти несчастные – англичане, – сказал Фрейзер. – В говнокопатели идут по большей части иностранцы. Нищие беженцы.

– Ну, тогда ладно, – облегченно вздохнул Том.

Дальше они шагали молча, стараясь беречь дыхание. Мэллори непрерывно сплевывал мокроту, его плотно заложенный нос не воспринимал никаких запахов – немалое облегчение, если учесть, что запах здесь был один-единственный: смрад.

– Британия слишком гостеприимна ко всем этим чертовым беженцам, – монотонно бормотал Брайан. – Будь моя воля, я бы вывез их всех в Техас...

– А рыба тут, наверное, вся передохла, да? – сказал Том, наклоняясь, чтобы оторвать твердую пластинку грязи. – Смотри, Нед. – Он показал Мэллори зацементированные в ней рыбьи кости. – Ну прямо что твои ископаемые!

Несколькими ярдами дальше их задержала проложенная землечерпалкой канава. По черной жиже, покрывавшей дно, струились белесые прожилки маслянистой гадости, отдаленно похожей на растопленное сало; пришлось форсировать неожиданное препятствие вброд – иного выхода просто не было. К счастью, грязь оказалась не очень глубокой и все сошло благополучно, за одним исключением: Брайан поскользнулся и упал. Он поднялся весь перемазанный, отряхивая грязь с рук и отчаянно ругаясь на непонятном языке, скорее всего на хинди.

За канавой запекшаяся корка стала предательски тонкой, пластины высохшей грязи скользили или крошились под ногами, выпуская на свет смоляную вязкую мерзость, сквозь которую сочились струйки отвратительной жижи и пробулькивали пузыри каких-то невероятных газов. Еще худшее разочарование поджидало их во входном канале доков: его берега были сплошь облицованы просмоленными бревнами. Крутые, скользкие от зеленоватой плесени, они поднимались над кромкой воды на добрые пятнадцать футов. Да и какая там вода! Широкий канал был наполнен омерзительными изжелта-серыми помоями, в которых, как клецки в супе, плавали огромные сгустки тускло-зеленой слизи.

Тупик.

– Ну и что теперь? – мрачно спросил Мэллори. – Поплывем?

– Ни за что! – выкрикнул Брайан; в его воспаленных глазах мелькнул безумный блеск.

– Так что же, полезем на стену?

– Не выйдет, – простонал Том, бросив безнадежный взгляд на крутой, осклизлый откос.

– Я и рук бы мыть не стал в этих помоях! – воскликнул Брайан. – Рук, сплошь залепленных вонючей дрянью!

– Заткнитесь! – одернул их Фрейзер. – Услышат же. Если люди Свинга нас обнаружат, то пристрелят как собак! Заткнитесь и дайте мне подумать!

– Мой Бог, ну как же тут воняет! – выкрикнул Брайан, не обращая на него внимания. Он был близок к панике. – Это хуже, чем транспорт, хуже, чем русские окопы! Господи Иисусе, я видел, как под Инкерманом закапывали кускирусских, неделю пролежавшие на солнце, так и те пахли лучше!

– Прекрати! – прошептал Фрейзер. – Я что-то слышу.

Шаги большой группы людей. Все ближе и ближе.

– Влипли! – Фрейзер поднял голову, вглядываясь в верхний край неприступной стены, и взялся за рукоятку пистолета. – Хреново, ребята, ну да ладно, помирать, так с музыкой.

Но в этот момент на Мэллори снизошло вдохновение.

– Не надо. – Его шепот звенел железной уверенностью. – Не смотрите наверх. Делай, как я!

И знаменитый палеонтолог, Ч.К.О., Ч.К.Г.О. Мэллори затянул разухабистую песню, вернее, не затянул, а заорал:

Нашел я чудный кабачок,

Вино там стоит пятачок...

– Ну давайте, кореша, что вы как неживые! – Он пьяно взмахнул рукой.

С бутылкой там сижу я на окне,

Не плачь, милашка, обо мне,

– неуверенно подхватили Том и Брайан. Они ровным счетом ничего не понимали.

– Припев! – скомандовал Мэллори.

Так будь здорова, дорогая,

Я надолго уплываю.

И когда вернусь не знаю,

А пока – прощай!

Прощай и друга не забудь...

– Эй, на судне! – крикнул кто-то сверху.

Мэллори покачнулся, воздел очи горе и недоуменно уставился на укороченные ракурсом фигуры. С полдюжины бандитов, за спиной у каждого – винтовка. Кричал, по всей видимости, предводитель, присевший на корточки на самом краю бревенчатой набережной. Его голова и лицо были обмотаны шелковыми узорными шалями, белые парусиновые брюки сияли снежной белизной. В правой, опущенной на колени руке тускло поблескивала вороненая сталь необычно длинного пистолета.

– Эй! На берегу! – Мэллори приветственно раскинул руки и чуть не упал на спину. – Чем можем служить столь высокостоящим джентльменам?

– Интересная задача! – проворковал предводитель голосом человека, вынужденного угодничать. – Очень интересная. Это до каких же чертиков могут нажраться, в какую стельку могут надраться четыре лондонских дуболома! Вы что, – крикнул он погромче, – не чувствуете, как там воняет?