Он сделал то, что не должен был делать ни один другой человек, и выставил свою любовницу напоказ перед невестой, и так или иначе, я закончила тем, что извинилась за результат.

Бабушка и мама были правы.

Этот мужчина съест меня живьем.

Но он был таким теплым, чувствовался так хорошо, что было трудно даже думать об этом.

Его кулак сжался в моих волосах, наклоняя мое лицо к своему. Его взгляд стал жестким.

— Где твой мобильник?

Я вдруг поняла, что не взяла его с собой, когда уходила. Я у меня не было его слишком долго, что уже трудно было вспомнить.

— Я забыла его.

— Удобно.

Я сглотнула.

— Я написала записку.

— Так я и слышал. — его взгляд упал на мою руку. — Где ты это нашла?

Я взглянула на зажигалку, понимая, что принесла ее с собой.

— На полу, после того как ты подрался с моим братом.

— Ты сохранила ее.

— Да.

— Почему?

Я колебалась, ложь сформировалась на моем языке, прежде чем я проглотила ее. Я чувствовала себя достаточно плохо из-за сегодняшнего дня, чтобы не быть неправдивой.

— Она была твоей, — выдохнула я.

Стало так тихо, что я слышала биение своего сердца.

Бу-бум.

Бу-бум.

— Ты прощена, — прохрипел он.

Тяжелое давление соскользнуло с моих плеч.

Его тон был резким.

— Ты больше не выйдешь из этого дома, не поговорив со мной, поняла?

Я молча кивнула.

— Скажи это.

Я заставила себя встретиться с ним взглядом.

— Я не выйду из дома, не поговорив с тобой. — мои легкие сжались, потому что это не было обещанием, которое я могла сдержать.

Пока нет.

— Если ты захочешь увидеться со своей семьей, я отвезу тебя.

Я прикусила нижнюю губу.

— Мой отец может застрелить тебя.

— Возможно.

Он казался равнодушным.

Что-то сжалось у меня в груди при этой мысли. Я почувствовала себя опустошенной.

Он прижал меня спиной к верстаку, уперся руками по обе стороны от меня, а потом наклонился и поцеловал в шею. Я вздохнула и наклонила голову. Я не ожидала, что пойдет все так, но можно сказать, что я никогда не была настолько хороша в угадывании того, что сделает Нико.

— Могу я кое о чем попросить?

— Стреляй, — протянул он, уткнувшись мне в шею.

Я сказала это прежде, чем смогла остановиться.

— Я хочу, чтобы Изабеллы не было.

Его губы прошлись по моему уху, и прошло несколько секунд, пока я задержала дыхание.

— Сделано.

У меня защемило сердце.

Его рука пробежала вверх по моему бедру и вокруг моей задницы, притягивая мое тело к своему. Он поцеловал линию на моем горле.

— Могу я попросить еще об одной вещи? — выдохнула я.

Я почувствовала улыбку на своей шее.

— Ты сегодня ужасна в просьбах.

Я сглотнула.

— Никаких девушек… только не здесь, хорошо?

Он на мгновение замер, и я с замиранием сердца подумала, не зашла ли я слишком далеко. Если он скажет нет.

— Это то, чего ты хочешь?

Нет. Я хочу, быть достаточной для тебя.

Хочу, чтобы ты хотел только меня.

— Да.

В следующий момент тишины, ожидание его ответа обернулось вокруг моих легких и сжало их.

Его лицо приблизилось к моему. Наши взгляды встретились. Губы находились в сантиметре друг от друга.

Я не снимала кольцо, когда он просил, и не целовала его. Знание осело между нами, смешанное с запахом моторного масла и лета.

Но он не знал, что скоро я все испорчу до такой степени, что он больше никогда мне не поверит.

Большой палец пробежал по моим губам, вниз по подбородку.

— Сделано.

Повязка вокруг моих легких отпустила, хотя порочное чувство осталось. Густая, как смола, и черная, как ночь. Как ядовитая змея в тропическом раю.

— Ты так предана своей семье, — тихо сказал он. — И все же послушала меня, а не своего отца. Почему? Предотвращение войны?

Именно этого он и ожидал. Я поняла это по тому, как он смотрел на меня с какой-то вынужденной отстранённостью.

Я сделала это, потому что это было правильно.

В груди возникла незнакомая боль. Потребность, чтобы он знал.

Я встретила его взгляд, такой же золотистый, как стакан виски рядом со мной.

— Возможно, я хотела и этого, — прошептала я.

Он смотрел на меня так долго, что мой пульс участился. Он закрыл глаза и покачал головой.

— Давай. Пойдем внутрь. — он схватил меня за руку и потащил за собой.

Я последовала за ним.

Он был комфортом, безопасностью и потребностью — все в одном.

У него было имя.

Дом.

Глава 42

«Поцелуй, который никогда не пробовал, во веки веков впустую».

— Билли Холидей

ЕЛЕНА

Он взял меня за руку и закрыл за нами заднюю дверь.

Мое дыхание стало поверхностным, когда он потянул меня к дивану. Он сел, а я встала между его ног, ожидая увидеть, чего он хочет. Я сделаю все, что он мне скажет. Возможно, это мое покорное сердце, или, может, романтичное, пытающееся найти способ процветать.

Его ладони заскользили по моим ногам, поднимая платье вверх, пока он не нашел обнаженное бедро. Моя кожа затанцевала от предвкушения. Его руки так хорошо подходили мне, были идеальной шероховатостью и самым теплым жаром. Я вдруг поняла, что не знаю, что буду делать, если никогда больше не смогу их ощутить.

Он потянул меня за колени, притягивая ближе, пока я не оседлала его.

Грудь к груди. Сердцебиение к сердцебиению. Мое розовое платье к его черной рубашке и галстуку. Тогда я поняла, что мы такие разные. Большой и маленькая. Твердое и мягкое. Требовательный и послушная.

Мы вдыхали воздух друг друга на мгновение, прежде чем он наклонился и провел губами по всей длине моего горла.

— Ты так хорошо пахнешь, — прохрипел он. Его щетина щекотала мою шею, когда он спускался вниз мимо моей ключицы, а затем прижался лицом к моей груди. — И черт возьми, эта грудь.

Я вздохнула, мои руки скользнули по его груди.

— Бабушка сказала, что ты хочешь жениться на мне только из-за моей груди.

— Неправда. — Я почувствовала его улыбку на своей коже. — Это тоже.

Я взвизгнула от резкого шлепка по заднице. Он стянул платье с моих плеч, обнажив белый лифчик без бретелек. Мои груди покалывало, когда он взял их в ладони и сжал сквозь ткань.

— Значит, моя грудь и задница? — мои слова завершились стоном, когда он опустил чашечку и провел языком по соску, прежде чем пососать.

Моя голова поникла, одолевая бездыханной дымкой.

Он