Лабина — когда тот запоздало проанализировал историю локализации — они отправили туда дистанционник и исследовали дно. Тогда и заметили странный пятачок на пятидесятиметровой глубине, где кто-то во все стороны раскидал гальку и плавник, хотя там жили исключительно насекомые. Словно что-то ушло на дно, и ему там совер­шенно не понравилось, и оно принялось царапать, бить камень, как будто пытаясь прорыть туннель до земного ядра. Когда Лабин увидел телеметрию, то все понял.

Он чувствовал то же самое и тогда, и сейчас. Кларк походила на рыбу, которая очень долго обходилась без воды, и арсенала Бертона не боялась. Она шла к озеру.

И если гигантские черные облака-наковальни, идущие с юга, хоть что-то значили, то она несла с собой сам гнев Господень.

«Может, Лени все спланировала, — праздно подумал Кен. — Призвала шторм так же, как землетрясение».

Поверить легенде было легко, даже соблазнительно. Но для объяснения грозового фронта, надвигающегося на Чикаго, никакого колдовства не требовалось: весенние жестокие бури на этой части континента были нормой вот уже двадцать лет. Просто еще один долгосрочный сюрприз, порожденный хаотическим набором причин и следствий, который назвали «изменением климата».

Некоторым отраслям экономики бури даже пошли на пользу. Рынок ударопрочных окон еще никогда не переживал такого расцвета.

Лени не призывала стихий, но ей явно хватало ума, чтобы ими воспользоваться. Возможно, прямо сейчас она выжидала, сопротивляясь неумолимому зову темной воды, пока погода не развернется во всю мощь и не засунет всем палки в колеса.

Впрочем, все к лучшему. Так Кларк еще больше поверит в собственный успех.

Интерком кабины запиликал в ухе:

— Фронт приближается слишком быстро, сэр. Нам нужно или подниматься, или приземляться.

— Сколько? — спросил Лабин.

— Полчаса максимум.

Снаружи небо озарила ослепительно-белая вспышка. От далекого раската грома вздрогнула палуба.

— Хорошо. — Кен увеличил картинку.

В трехстах метрах под ним озеро Мичиган преврати­лось в кипящий серый котел с металлоломом. Между ним и подъемником находилось с дюжину стелс-транспортеров, раскинув сети Тэйера в режиме «защитной мимикрии». При желании их можно было различить; хроматофоры слегка запаздывали, подражая быстрым фракталам. Но любому гражданскому сейчас казалось, что подъемник висит в гордом одиночестве.

— Дельфины внизу, — доложил Бертон с другой стороны отсека. — И у нас неполадки с монитором в ливневом канале около Южного Абер...

Лабин оборвал его взмахом руки: на интерактивной панели засверкал белый бриллиант. Секунду спустя запищал комм:

— Западный Рэндольф, — доложил кто-то из глубин Чикаго. — Объект только что миновал реку. Движется на восток.

Они растянули паутинные сети в стратегически важных местах вдоль реки Чикаго вдобавок к обычным антианомальным электроловушкам; Кларк уже умудрилась перебраться через одну реку, обойдя облаву, и существовал немалый шанс, что она попытается снова выкинуть тот же трюк. Но не повезло. Сигнал пришел не с той стороны баррикад. «Овод» засек женщину с аурой, совершенно не совпадавшей с ее внешним видом. И вошла она в дверь, ведущую в пустой коммерческий «муравейник» с сотней входов и выходов.

Лабин перестроил войска. Два вертолета ушли к воде так низко, что до них доставали плевки волн, и разродились близнецами — мини-подлодками, похожими на детенышей китов-полосатиков. Те разместились по дуге в двух километрах от берега, и каждая, в свою очередь, выпростала выводок «шпионов», широкой сетью распре­делившихся от поверхности до дна.

Остальные вертолеты приземлились на территории, простирающейся от аэропорта Мейгс-Филд до доков Гранд-авеню, извергли свой груз и затаились, пережи­дая приближающийся шторм. За ними пришла очередь подъемника, тот завис в пятидесяти метрах над молом; из брюха машины вывалилась и разложилась трубка, похожая на абсурдно длинный хоботок, и Лабин скользнул по ней вниз. К тому времени, как массивный летательный аппарат неуклюже поплыл прочь, у подножия Ист-Монро уже установили командный центр.

Стоя на крепчающем ветру, Кен взглянул через край нового мола Чикаго. Испещренный полосами серый утес плавно поднимался к самой ограде. Решетчатые пасти ливневых каналов размеренным пунктиром усеивали облицовку, сочась тонкими струйками сточных вод. Каждое отверстие было в два раза выше роста человека. Лабин прикинул масштаб и кивнул сам себе: ячейки в решетке были узкими, сквозь них никто пролезть не мог.

Мимо пронесся низко летящий геликоптер, подняв брызги воды; за ним волны набухли и загустели желатиновой полосой. Лабин приказал загелить всю прибрежную зону от Лейкшора до Мейгс; буря, конечно, рано или поздно разорвет сцеп пену на волокна, но если Кларк прыгнет с моста до того, то застрянет, словно муравей в смоле. На дальнем краю застывшего участка болталась плавучая площадка, окольцованная надувным поясом, который скакал на волнах бескостным змеем. Лабин стукнул по кнопке на боку визора; огороженное место сразу попало в фокус.

«Вот они».

Буквально на секунду в мокрой ряби мелькнула скользкая серая спина, металлические пластины тускло мерцали вдоль кромки спинного плавника. Потом еще одна. Всего их было шесть, но на поверхность они всегда всплывали только поодиночке.

Ветер стих.

Лабин стянул с головы шлемофон и посмотрел вокруг невооруженным глазом. Близился полдень, а темно было, как при солнечном затмении. Над головой бесшумно кипело небо, медленно и угрожающе клубясь.

Отдаленный громыхающий рев каскадом пронесся по городу: это с грохотом захлопнулись противоураганные ставни в тысяче евклидовых каньонов, словно сами здания аплодировали подъему давно запоздавшего занавеса. Одинокая и совершенная капля размером с ноготь боль­шого пальца расплющилась об асфальт у ног Лабина.

Он повернулся и вошел в командный пункт.

Практически все пространство единственного поме­щения занял еще один интерактивный пульт, ожившая галлюцинация. Лабин изучил шахматную доску: от береговой линии тянулись два рукава безопасности, уходя на северо-запад от Гранд-авеню и на юго-запад от автомагистрали Эйзенхауэра. Они создавали трубу, которая должна была направить Кларк туда, куда она не хотела.

В двух с половиной километрах от мола свора «оводов» и экзоскелов выстроилась ровной линией с севера на юг, запечатывая эстакады и туннели.

Установленные рубежи отрезали от остального мира семь с половиной квадратных километров. Транспорт на поверхности двигался изнутри и снаружи зоны, но не через нее; сеть рапитрана вырубили полностью по всей ширине участка. Информационные потоки заняли чуть больше времени...

«...да тут, похоже, очередной карантин выставили, чтоб их, в общем, посидеть мы не сможем. Алло? Алло? Вашу мать...»

...но в конце концов даже электроны проявили уважение к новым границам. Цель, собственно, была известна именно тем, что получала помощь из сети.