Я обошел Шираева, и устало замер на месте, понимая, что голова нещадно раскалывалась от злости. Но у меня оставалась еще пара вопросов, на которые мне хотелось получить ответы. Конечно, об этом могла рассказать Лия, и я уверен, она сама еще не раз заговорит на тему дочери, но мучить ее своими вопросами сейчас я не мог. Тяжело вздохнув, я быстро взглянул на Михаила, который молча ожидал моего приказа.

— Почему ребенок остался в роддоме?

— А на*ера мне твой уродец?!

— Ах ты ж падла, смеешь так отзываться о моей дочери?

Я схватил его за окровавленную рубашку, и с яростью посмотрел в глаза, понимая, что у этого нелюдя нет ничего человеческого! Ни-че-го!

— Начитайте, хватит оттягивать.

Дал отмашку, и Михаил с ребятами принялись расстегивать железные оковы с рук и ног Шираева. Тот не сразу понял, что происходит, пока с него не сорвали вещи, и не завалили обратно на живот.

— Су*а, радуешься, что можешь меня придушить?

— Придушить было бы слишком просто, так что, ложись ровненько, ложись.

Я уже успел положить на дыбу острые шипы, посыпанные солью, чтобы он мог прочувствовать всю остроту боли. Пусть знает, что поступать с женщинами так, как поступил он нельзя.

По ангару раздался крик, когда шипы вонзились ему в тело, а я зло усмехнулся, ни капли не жалея эту мразь. Артем получил то, что заслужил, и пусть радуется, что я не сделал из него петуха.

— Отпусти, слышишь? Я уеду из города и никогда не покажусь тебе на глаза! Отпусти, — задыхаясь, умолял Шираев, но я не был согласен с его условиями.

Повернувшись, я кивнул Михаилу, и он, схватив ведро, стоявшее в углу, подошел к дыбе. Надел перчатки, набрал две горсти крупно раздробленных ракушек, перемешанных с песком и высыпал Артему на спину. А потом с удовольствием и силой принялся втирать в него эту смесь, режа кожу и создавая адскую боль. Шираев орал во всю глотку, брыкался, как только мог, в надежде, что получится сбежать, но ребята снова пристегнули его намертво. Миша наслаждался тем, что делал, он мстил за мою женщину, а я понимал, что вместе мы смогли это сделать достойно. Можно ли назвать определение мести «достойная», я не знал, но, когда дело касалось Лии, на все было плевать.

Этот урод заслужил пытки, от того сейчас и стонал, словно резаная скотина, которую решили осмолить полуживой. Никакой жалости не вызвал нелюдь, посмевший отнять ребенка у матери, посмевший применять силу, посмевший просто влезть в чужие жизни. Мой помощник, словно специально издевался над ним, то медленно втирая, то неожиданно резко, будто срывался и старался принести как можно больше боли. И теперь, глядя на то, как он страдает, мне, наконец-то, захотелось выдохнуть с облегчением. Да я понимал, что впереди ждет борьба со страхами Лии, но месть за нее оказалась приятным делом. И плевать, что могу показаться жестоким, — ничье мнение меня не интересует. Теперь только семья!

Охранник подал мне кнут, и кивком головы попросив Михаила отойти на минуту, я с особым удовольствием шесть раз за шесть месяцев разлуки с Лией, хлыстнул Шираева по спине. Тот еще что-то простонал и замолчал, а я отбросил кнут в сторону, мысленно говоря скоту, чтобы радовался, что ударов было только шесть, а не сто восемьдесят, за каждый день. Хотя, разницы нет, он все равно уже сдох.

— Кирилл, останься здесь и убедись, что эта тварь покинула нас, — попросил я брата, и развернувшись, вышел с ангара.

На улице до сих пор стояла удушливая жара, которая не покидала город и округу даже ночью. С удовольствием вдохнув хоть и горячий, но свежий загородный воздух, я достал из кармана сигареты, прикурил, и залез в авто. Сразу же завел двигатель, включая кондиционер и выдыхая, получив долгожданную прохладу.

Сделал затяжку, вспоминая, что собирался бросить курить ради Лапочки, и дал обещание, что это последняя сигарета. Хватит заниматься ерундой, мне не пятнадцать, не курил раньше, теперь тем более не время начинать. Сейчас главное, быть с девочками, я знал, что они нуждаются во мне, и хотел восполнить все минуты, все моменты, которые не был рядом. Я знал, что мне нужно будет заслужить доверие Лии, заслужить ее любовь, и мне предстоял нелегкий путь, но я готов его пройти, ради тех, кого люблю.

А еще предстояло объясниться с Кириллом на счет полученного подарка мне от деда. Это было некой семейной реликвией, которую он мне передал перед смертью. Очень дорогая вещь, и спрятана надежно, а потому я даже не вспоминал о ней.

Выбросив в окно окурок, я тронул машину в сторону города, собираясь заехать на квартиру, чтобы принять душ и переодеться перед тем, как поехать к своим девочкам.

* * *

— Мамочка, смотри, какая она замечательная, — прошептала я, держа на руках сопящую доченьку.

— Конечно, замечательная, не зря же Дамир назвал ее Лапочкой, — ответила мама, глядя на свою внучку. Только вот сейчас он как увидит, что ты держишь сама дочку, будет ругаться.

— Не будет, мамуль, не будет, — улыбаясь ответила я, радуясь, что наконец-то дожила до того дня, когда могу наслаждаться прикосновениями к своему счастью.

— Лия, — позвала мама, и оторвав взгляд от Лики, которая во сне морщила носик, я заметила, что ее глаза погрустнели.

— Чего ты?

— Лия, ты прости меня, доченька, я так была не права.

— Мам, — прошептала я, чтобы остановить ее, не позволив себя винить, но она положила ладонь мне на руку, таким образом прося помолчать.

— Я всегда считала, что поддержка заключается в деньгах, мы с отцом хотели для тебя только самого лучшего, совершенно не замечая, в чем именно ты нуждалась.

Мама замолчала, чуть крепче сжав мою руку и посмотрев на Ангелику грустным взглядом.

— Мы многое пропустили в твоей жизни, и еще больше могли потерять.

— Ты о чем?

— Просто, если бы не Дамир, мы бы не знали о рождении внучки, не знали, что так сильно нужны тебе. Прости нас, милая.

— Мамочка, я совершенно не злюсь. Правда-правда, — для подтверждения своих слов я закивала, и улыбнулась, глядя на то, как Лапочка недовольно сморщилась и закряхтела.

— Я люблю тебя, доченька, и внучку люблю.

— Я тоже, мамуль, люблю тебя.

Мы вместе посмотрели на малышку в моих руках, и тихо засмеялись, глядя на то, как она внимательно на нас смотрит. Проснулась, маленькая принцесса. Ее глазки еще не сфокусировали свой взгляд, но серьезное личико подталкивало на мысль, что она смотрит на нас свысока. Забавная и такая потрясающая. Я готова была часами глядеть на любимую доченьку, потому что все еще никак не могла насладиться ее близостью.

Я знала, что Дамир будет ворчать за мое наплевательское отношение к себе, ведь рана еще до конца не затянулась, пальцы на руке были ушиблены, да и тело не набралось сил. Но мне так хотелось насладиться малышкой, что было не важно, как ноет в боку, или от боли дергает палец, сейчас настоящее нежное чудо было у меня в руках.