Миссис Сильвестр окинула ее холодным оценивающим взглядом.

— Не сомневаюсь, — отозвалась она.

Но ее слова на этот раз не произвели на Керри-Энн своего обычного раздражающего действия. Теперь она понимала, что миссис Сильвестр всего лишь выполняет свою работу.

И вот они вновь тронулись в путь. Белла сидела на заднем сиденье, пристегнутая ремнем безопасности, и все страхи и тревоги на время покинули Керри-Энн. Они остановились перекусить в «Макдональдсе», к полному восторгу Беллы, рассказы которой о том, какую вкусную и полезную пищу готовила ей каждый вечер Кэрол Бартольд, заставили Иеремию выразительно закатить глаза.

— Мне даже не разрешают есть картофель-фри! — сообщила девочка. Но она тут же спохватилась и добавила: — Но мне нравится почти все, что она готовит. Кэрол — хорошая хозяйка.

Совершенно очевидно, Белла не могла не испытывать благодарности к своим приемным родителям. Осознание этого факта несколько поубавило веселость Керри-Энн, но, как бы ей не хотелось презирать Бартольдов, по большому счету, придраться было не к чему. Они хорошо заботились о Белле, чего она не могла сказать о себе. И как бы они отнеслись к тому, что первый обед Беллы в обществе матери и отца прошел в дешевой закусочной?

Но вскоре она перестала терзать себя подобными мыслями. Слишком хорошо им было вместе. Она даже не возражала против бесконечного припева «баю, баюшки, баю, не ложися на краю» или постоянных шуточек Беллы в стиле «тук-тук, — кто там?». К тому времени, когда они наконец вернулись домой, им казалось, что они всегда были втроем, а на остановках в пути Керри-Энн воображала, что люди, которые смотрят на них, непременно думают о том, какое они славное семейство.

Линдсей и мисс Хони принялись суетливо и шумно опекать Беллу. Глаза девочки изумленно расширились при виде пожилой женщины с ярко накрашенными губами и синими тенями на веках. Но она сразу же полюбила мисс Хони и позволила ей взять себя за руку, когда они направились в дом. А мисс Хони старалась превзойти саму себя. Когда мисс Хони предложила сыграть в «Пиковую даму»[70]перед ужином, Белла с важным видом завила:

— Это же детская игра. Я для нее слишком взрослая.

Пожилая дама улыбнулась и подмигнула девочке:

— Что ж, душечка, тебе придется научить меня какой-нибудь игре, потому что я других не знаю.

Когда подошла очередь Линдсей, та присела на корточки, чтобы глаза ее оказались на одном уровне с глазами Беллы, и тепло улыбнулась девочке.

— Я хочу, чтобы ты знала: это и твой дом тоже, — сказала она. — Ты будешь спать на кровати твоей мамочки, — Линдсей вызвалась сегодня переночевать на диване в гостиной, чтобы Керри-Энн и Белла провели эту ночь в одной комнате, — но я дам тебе новый комплект простыней, которым еще никто не пользовался. Они будут ждать тебя, когда бы ты ни приехала сюда. Твоя мама купила их специально для тебя. Она так долго ждала этого дня! Как и все мы, впрочем. Мы даже приготовили торжественный ужин в твою честь — жареного цыпленка.

Глазенки у Беллы загорелись.

— Я обожаю жареных цыплят.

Грант, стоявший рядом, улыбнулся ей и сказал:

— Я тоже. Это моя любимая еда.

— А вы кто? — Белла с любопытством уставилась на него.

Грант с сомнением взглянул на Линдсей, словно спрашивая, какая роль ему отведена, и наконец ответил:

— Ты можешь называть меня «дядя Грант».

— А я не знала, что у меня есть дядя, — отозвалась Белла.

— Но ведь ты не знала и о том, что у тебя есть тетя, — парировала Линдсей. — А мы столько слышали о тебе и очень рады познакомиться с тобой!

— Аминь! — заключила мисс Хони.

Они дружно вошли в дом. Мисс Хони раскопала где-то в шкафу игру «Багл»[71]— реликт из детства Линдсей — села сама и усадила Гранта, Иеремию и Беллу играть, пока Линдсей и Керри-Энн накрывали на стол. После громких криков и обвинений в мошенничестве Белла была объявлена победителем.

— Боюсь, что у вас перед нами некоторое преимущество, юная леди, и это нечестно, — заявил Грант, сделав серьезную мину, которая не могла, впрочем, скрыть озорного блеска его глаз. — Я имею в виду, что вы намного умнее нас всех вместе взятых.

— В самом деле? — Белла с не меньшей серьезностью уставилась на него.

— Ну конечно же, душечка, — подхватила мисс Хони. — Люди с возрастом не умнеют; просто в головах у них оказывается больше всякого мусора.

Керри-Энн расхохоталась.

— Мисс Хони хочет сказать, родная, что быть взрослым не так уж и хорошо.

— Говори за себя, — фыркнула мисс Хони. — Я — живое свидетельство того, что несколько морщинок еще не означают конца жизни. Даже мы, старушки, умеем веселиться.

Белла, в своем цветастом платьице с завязками на спине, гольфиках с оборками и белых лакированных туфельках, долго смотрела на мисс Хони, поджав губы, а потом заявила:

— Я хочу быть похожей на вас, когда вырасту. Я не знала, что бабушки носят блестки и все остальное.

Взрослые покатились со смеху, и громче всех хохотала мисс Хони.

Белла вся светилась от удовольствия, когда они сели ужинать, и улыбка не покидала ее личика, пока они сидели за столом. Она съела все, что было у нее на тарелке, и, похоже, наслаждалась тем, что является частью большой компании, к которой относились и Честер с кошками, — им она все время подкидывала кусочки со стола, когда думала, что никто этого не замечает. Керри-Энн еще никогда не видела ее такой счастливой с тех пор, как…

Она постаралась отогнать от себя эту мысль. Теперь все у них будет по-другому.

— Ну и вот, я стою по колено в болотной жиже и смотрю на мертвого аллигатора. Только представьте себе…

Грант рассказывал о том, как однажды побывал в мангровых болотах Флорида-Киз, расследуя дело о предполагаемом несанкционированном сбросе ядовитых отходов. Окончание истории Керри-Энн пропустила. Почему-то после ужина она почувствовала себя плохо, у нее закружилась голова. Должно быть, сказалось напряжение последних дней и то, что сегодня ночью она почти не спала. Но не исключено, что она заболела чем-нибудь. Она даже не могла смотреть на десерт, ванильный кремовый торт с глазировкой. Извинившись, она встала из-за стола и едва успела добежать до ванной, где ее вывернуло наизнанку. Опорожнив желудок, она нетвердой походкой вернулась в свою комнату и со стоном повалилась на кровать.

Надо же ей было заболеть в такой день! Если бы у нее оставались силы, чтобы дотерпеть до конца вечера, она бы так и сделала, но она даже не могла сесть на постели без того, чтобы к горлу вновь не подступила тошнота.