Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Время, капитан.
Варнава вынул часы из кармана.
— Восемь ноль-три, ваше высокопревосходительство.
— Дайте сигнал.
Капитан сноровисто вооружился ракетницей и выпалил в чистое небо. Зашипев, ракета ушла вверх и пыхнула зелёным на том конце дымного шлейфа.
Команды артиллеристов из-за леса не доносились, но вот дрогнул воздух от мощного залпа. Батарея слева, батарея справа начали «пахоту» — рыли снарядами неглубокие окопы красноармейцев с краснофлотцами.
«Летуны» с аэропланов сбрасывали бумажные ленты красного цвета с грузом, корректируя огонь. Смещаясь, грохот разрывов то приближался, то отдалялся. А потом на той высоте, на какой обычно волокутся тучи, показались «Ильюшки». «Обутые» в поплавки — по два на переднее шасси и по одному на хвост — тяжёлые бомбардировщики с гулом прошли над частями Северо-Западной армии, заходя на цель.
Празднично-жёлтые, как осенние листья, «Муромцы» летели уступом. Когда их тени, скользящие по земле, перемахнули высоты, вниз посыпались бомбы. Застрочили пулемёты, протягивая к поверхности очереди трассирующими, недавним изобретением дьявольски смекалистых оружейников. Красные, жёлтые, зелёные пунктиры мгновенными росчерками подписывали свидетельства о смерти.
— Они ночью бьют красиво, — проговорил Варнава и спохватился, прикусил язык.
— Красиво, — усмехнулся Родзянко. — Ваш выход, капитан! Вперёд, а мы за вами.
— Есть!
Вскорости не шибко мощные, но огромные танки задрожали, зарычали, лязгнули гусеницами внатяг — и поползли в атаку. Пулковские высоты курились дымами, как склоны Этны.
— Господа офицеры! — возвысил голос генерал. — С Богом, в атаку!
Приказ главнокомандующего разошёлся побатальонно, поротно, и вот сдвинулся военный люд, рассыпался в цепи, перешёл в наступление. Солдаты и офицеры не бежали с криками «ура» — они бодро шагали, держась за танками, ибо обогнать эти медлительные, упорные чудовища было нетрудно. «Марки V» и «Рено», ощетинясь пушками и пулемётами, пёрли вперёд, тяжко качаясь на ухабах, лязгая и позванивая гусеницами.
Ординарцы подвели Родзянко коня, и главком бодро потрусил за своей армией. Склон, заросший ёлками, одолели без помех, а вот и перевал.
Наскоро отрытые окопы пустовали, лишь кое-где в траншеях лежали трупы убитых. Красные отступили. Красные бежали… Ан нет, не перевелись герои у «трудового народа»!
Трое матросов, скинув бушлаты, вышли из блиндажа. Метя широченными клёшами, в тельняшках и лихо заломленных бескозырках, они пели «Интернационал», а в руках несли ручные гранаты, зажав ручки между пальцев, как горлышки бутылок.
— Бей контру! — донёсся до генерала крик, и матросы принялись метать гранаты под ближний танк — это был громадный «Марк VI».
— Какое великолепное презрение к смерти! — восхитился Родзянко и тут же понял, что ошибается: матросы были мертвецки пьяны.
Разорвалась граната, подсекая осколками самого клёшника. Коротко ударил танковый «гочкис», шпигуя краснофлотцев горячим металлом. Ещё секунда — и «Марк» наехал на блиндаж, раздавливая, выворачивая брёвна в два наката.
— На Петроград! — закричал генерал, привставая в стременах, и тысячи солдат впереди и позади него откликнулись торжествующим рёвом: «Ур-ра-а!..»
…Кирилл Авинов запыхался, бегая от завода к пристани и обратно. Ночью в гавани, где ранее строились миноносцы серии «Новик», всплыла английская подлодка, приняв на борт агентов Сиднея Рейли. С картами и прочими совсекретными документами они должны были убедить контр-адмирала Коуэна высадить десант прямо на Путиловской верфи. Тем более что нынче не в меру осторожным англичанам бояться было нечего — огонь с кораблей ДОТ, скопившихся на рейде Кронштадта, был подавлен, а форты на берегах Финского залива перешли на сторону Белой армии.
— Кажись, дожимаем, ваше-блародие! — ухмыльнулся Кузьмич.
— Дай-то Бог, — вздохнул штабс-капитан и почесал бороду двумя руками сразу. — Господи, когда же я побреюсь!
Чалдон захохотал, а Кирилл подумал, что теперь лишь чудо способно переломить ход событий в пользу красных, но лучше не надеяться, лучше всё-таки «дожать»…
Алекс фон Лампе ворвался в заводоуправление весёлый и розовый с морозца.
— А путиловцев-то прибыло! — воскликнул он. — Как почуяли, что наша берёт, так и потянулись — с берданками, с мосинками, один даже «максим» приволок!
— Люди, они и есть люди, — философически произнёс Авинов.
Выйдя во двор, он заметил оживление. В принципе, все последние дни завод бурлил, но сегодня было что-то особенное.
— Что случилось? — выхватил он из толпы Люфта.
— Корабли подходят, ваш-бродь! — крикнул тот.
Лёгкие английские крейсера и русские эсминцы медленно подваливали к причалам Путиловской верфи. Для «новиков» верфь была домом родным — именно здесь мастеровые строили эти хищные, длиннотелые корабли, самые быстрые в мире.
Первыми на берег сошли джигиты Текинского конного полка. В мохнатых папахах-тельпеках, закутанные в стёганые халаты, текинцы сводили коней, балаболя на гортанных наречиях южных пустынь.
Кирилл узнал Саида Батыра, Абдуллу, Махмуда, Умара, Юнуса, Джавдета — и вздохнул. Очень хотелось подойти и шлёпнуть ладонью по сухой, мозолистой пятерне Саида и услышать восторженное: «Сердар!» — но… Нет, лучше не надо. Он и так засветился изрядно, лучше соблюсти конспирацию…
— Ничего, — сказал Кузьмич негромко, поняв состояние «его благородия», — война, она не навсегда, даже если Гражданская…
— Дай-то Бог…
Текинцы вскочили на коней, закружились по двору. Издав громкий дикий клич: «И-и-и-и-а-а-а-и-и-и-а-а-а!» — вынеслись на Петергофское шоссе. А корабли всё подходили и подходили. Вдали, за домами-огородами, по Балтийской железной дороге, прокатили подряд три бронепоезда Северо-Западной армии, а красноармейцев и видно не было — то ли пробежали уже, то ли в иную сторону драпали.
Закружились в небе «ньюпоры» и «хэвиленды». С дробным грохотом, подминая под себя булыжную мостовую, прополз танк, его обгоняли подводы и верховые. Белая армия вступила в Петроград…
— Стройся! — скомандовал Авинов.
Путиловцы в шинелях и полушубках, с белыми повязками на рукавах, кто с винтовками на плечах, а кто и с автоматами браунинг, кое-как построились, поглядывая на своего командира со значением. С опаской. С неуверенной надеждой.
Кирилл оглядел строй, замечая и хмурые лица, и злой прищур. Ничего, усмехнулся он, стерпится-слюбится.
— По машинам!
Ну, дивизия не дивизия, а крепкий батальон он таки сколотил.
«Руссо-Балты», ворча моторами, выезжали из ворот на шоссе. Авинов занял место в кузове грузовика, следовавшего в колонне вторым. Он с Алексом стоял, Кузьмич сидел. Люфт тоже занял «стоячее место», хватаясь за дуги, на которые обычно натягивают тент.