В Шираз к Мохаммаду Ходабанде полетела весть, что он избран новым шахом. Подобно Исмаилу, сперва он не поверил. Много месяцев он провел под домашним арестом, и ничего удивительного, что сперва он решил, будто это уловка, проверяющая его верность брату.

Сначала он приказал казнить посланника и тем избежать обвинения в причастности к заговору, в который, он не сомневался, его втягивают, но гонец спасся, предложив сесть в тюрьму на несколько дней, пока правда о смерти Исмаила не подтвердится. В конце концов свидетельства пришли отовсюду, вестника освободили и Мохаммад согласился приехать в Казвин и принять новый пост.

Во дворце никто всерьез не пытался выяснить, кем отравлен Исмаил. Окончательный доклад лекаря оставил причину неясной, а мирза Салман изо всех сил убеждал амиров, что управлять страной гораздо важнее, чем выслеживать заговор, которого, может, и не было. Так как неясно, что убило шаха, доказывал он, бессмысленно добиваться возмездия. Им есть чем заняться.

Само собой, мне тоже стало легче, когда я понял, что никого не будут наказывать, однако удивительно, как легко эти люди отказались от своего долга. Наихудшие из трусов, казалось мне, — пресмыкающиеся перед велениями своих вождей, сглатывающие правду, чтоб удостоиться их похвалы, в душе ненавидящие правителей и ничего не делающие, чтобы пресечь их скверну, пока те еще живы, — ничего. Такова была знать нашей страны, перед кем и я заискивал, пока был ребенком. Теперь я знаю, что, несмотря на все золото, титулы и оружие, они тряслись от страха. Храбрых всегда меньше.

После трех дней траура вельможи были созваны в дом царевны на первую встречу с нею. В назначенный день ее слуги натянули синий бархатный занавес, чтоб укрыть ее от чужих мужчин у нее дома. Пери скрылась за занавесом, и я проверял, слышен ли ее голос в любом уголке зала, как это было давным-давно. Но в этот раз она читала вслух «Шахнаме», отрывок, где великий герой Рустам укрощает своего свирепого жеребца и тот становится его самым верным спутником. Откуда бы я ни слушал, голос ее был громким и сильным.

После того как ударила пушка, все уселись за первую трапезу дня, ведь Рамазан еще не кончился. Руки веселее потянулись к напиткам, и, когда первая жажда была утолена, мы принялись за хлеб, сыр, орехи и фрукты. Я еще насыщался вместе с другими евнухами Пери, когда появился Шамхал-черкес. Я тут же вскочил, чтоб проводить его к царевне.

Приветствовав Пери, Шамхал сказал:

— Я пришел пораньше на случай, если ты захочешь, чтоб я был твоим представителем среди мужчин.

Царевна минуту поразмыслила и ответила:

— Спасибо, дядя, нет нужды.

Шамхалу, похоже, захотелось сложиться в комок. В этот миг трусость, проявленная собственным родом, ранила меня особенно остро. Дворцовая жизнь сделала их трусливыми и переменчивыми. Даже если они клянутся в верности, то при этом глядят через плечо, кто их посадит выше.

— Ты уверена? — спросил он.

— Я все это время справлялась сама, верно?

Он явно сдерживался:

— Если надо помочь, я с радостью помогу.

— Может быть, в другой раз.

Никогда я не видел ее более царственной, чем в тот миг.

— На самом деле, — тут же добавила она, — я уже попросила Джавахира вести встречу.

Она не просила, но я был польщен такой верой в меня. Конечно, я хотел представлять ее перед вельможными мужами.

Прежде чем знатные собрались, Пери устроилась за занавесом. Я с благодарностью встретил около десяти высокородных и главных чиновников дворца, в особенности Амир-хана-мосвеллу, Пир Мохаммад-хана, Анвар-агу, Халил-хана — он был охранителем Пери, когда она была ребенком, — Моршад-хана, мирзу Салмана и нескольких других, все они усаживались согласно рангу. Они вели себя тихо и почтительно, словно готовясь встретить шаха. Как это было не похоже на дни перед прибытием Исмаила, когда царевне приходилось призывать их к порядку!

Взойдя на возвышение перед ее занавесом, я доверительно оглядел суровых вельмож, сидевших по значимости рода и поста, в безупречных шелковых одеждах, а из кызылбашских тюрбанов грозно торчали красные колпаки.

— Готовьтесь внимать царевне, львице Сафавидов, повелительнице повелений, — твердо предупредил их я.

Все внимали мне так, как никогда ранее; изменение моего положения отражалось в самих их позах. Когда они затихли настолько, что были слышны шаги идущего через площадь, царевна заговорила из-за завесы низким певучим голосом.

— Благородные мужи, — сказала она, — добро пожаловать. Менее чем через год мы снова оказались перед необходимостью сохранить страну в целости, пока наш новый шах не прибудет, чтобы занять трон. Моя цель — вручить ему работающее правительство, столицу, где царит закон. Всем вам будет высказана просьба помочь мне в предупреждении тех трудностей, которые у нас были в последний раз.

— Это наш долг, царевна, — ответил мирза Салман от лица всех.

— Наш ожидаемый шах вскоре прибудет. Сначала ему нужно добраться в Кум, выразить уважение матери, и возблагодарить Бога за уцелевших сыновей, и особо почтить память столь горько оплакиваемого Султана Хассан-мирзы. После чего он войдет во дворец согласно рекомендациям звездочетов и расположению светил. Если все должно быть готово, у нас впереди много работы.

— Царственные речи! — гордо сказал Шамхал-черкес, хотя даже мирза Салман теперь был выше его по положению и один имел сейчас право говорить.

— Анвар-ага будет отвечать за проведение коронования во дворце, — продолжала она. — Мы с ним будем совещаться ежедневно, и он известит вас о ваших обязанностях в этом деле.

— Когда мы отправимся в Кум, чтоб явить наше уважение новому хану? — спросил мирза Салман.

— Не ранее, чем дворец будет в полном порядке, — ответила Пери. — Никто не должен покидать свое место, пока я не разрешу этого лично. Всем понятно?

— Чашм, — согласились мужчины.

— Хорошо. Теперь мне следует напомнить вам о вашей главной обязанности как вождей — поддерживать справедливость. Вспомните историю Низам аль-Мулька о бедной вдове и Нурширване Справедливом. Один из вельмож Нурширвана отобрал землю у вдовы, потому что хотел расширить свое поместье. Когда женщина пожаловалась Нурширвану и он убедился в истинности ее слов, с вельможи содрали кожу и набили ее соломой. Все его имущество было передано вдове, но что еще важнее, подданные Нурширвана узнали, что он может быть неуступчив, когда речь идет об укреплении справедливости. Это и есть двор, который мы надеемся создать в будущем.

Вельможи начали переглядываться, как бы размышляя, за что именно Пери хочет их сделать ответственными. Но она подсластила горчащую пилюлю:

— Именно потому первый мой указ как представителя нового шаха будет о восстановлении справедливости. Многие благородные мужи, утратив расположение шаха, были ввергнуты в дворцовую тюрьму. Настоящим я приказываю отпустить этих людей к их семьям.