Майор Забелин и Бармаглот расположились в одной из трех комнатушек полуразвалившегося дома, где остановилась группа. Сейчас они полулежали на снятых рюкзаках. Бармаглот, закинув ноги на снятый «броник», курил, вспоминая прошедший день.

Группа прошла первую часть пути хорошо. От графика не отклонились. Завтра с утра, при условии раннего выхода, должны были добраться до Колымы. Этим капитан был доволен.

А вот потеря двоих проверенных бойцов, вспыхнувших живыми факелами, угнетала его все сильнее. Казалось бы, что лично он мог сделать? Как помешать?! Ведь оба были в Районе постоянно, знали все его ловушки…

Бармаглот чуть прикрыл глаза, отматывая назад пленку собственного документального фильма.

Вот он осторожно шагает за идущим впереди пулеметчиком. Сзади аккуратно идут «конторщики». Краем глаза Бармаглот замечает, как колышется горячий воздух справа, показывает им на него рукой.

Дихлофос в голове маленькой колонны тщательно выбирает каждый участок грунта, на который наступает. Узенькую, еле заметную тропинка между тесно посаженными «конфорками», ограниченную неоплавленными головками болтов, группа проходит очень медленно.

Но тем не менее они идут вперед. Постепенно становится видно, где кончается этот странный коридор, созданный Районом. Через двадцать минут после начала прохождения Дихлофос наконец выходит на чистый кусок земли. Крутит головой по сторонам, проверяет маршрут оставшимися болтами. И одобрительно машет рукой.

Группа выбирается следом за ним. Бойцы смахивают пот, выступивший на лице у каждого. Дошли!

– Молод… – Бармаглот не успевает сказать начатое…

Сзади – бешеные человеческие крики и торжествующий рев двух взметнувшихся огненных гейзеров. И двое его, капитана Александрова, людей, вспыхнувших газовыми факелами, где-то ошибившихся и сейчас погибающих. Страшной, как и всегда в Районе, смертью.

В дверь кто-то постучал, оторвав его от воспоминаний.

– Да!

Один из бойцов, появившись в дверях, занес разогретые банки и кружки с кипятком, парившие в холодном вечернем воздухе. Поставив все это богатство на покосившийся подоконник, он залез в карман и достал сублимированный хлеб в упаковке из фольги.

– Спасибо, Саша, – сказал Бармаглот. – Сами-то поели?

– Да, командир. – Спецназовец повернулся в дверях, едва не задев притолоку коротким ежиком волос. – Сейчас половина отбиваться будет. Дихлофос не сказал, во сколько выходим. Не подскажете?

– Как рассветет нормально, так и выйдем. – Бармаглот распечатал хлеб, понюхав со свистом улетучивающийся воздух. – Так что давайте спать, кто свободен. Сам дождись Валеру. Решите, кто и как на посты выходит, зайдете доложить.

– Гут. – Боец повернулся и вышел.

Какое-то время Забелин и Бармаглот молчали, поедая рис с говядиной из стандартного армейского сухого пайка. Есть после последнего марша хотелось очень сильно. За время перехода группа умудрилась сделать всего один привал. Оно того стоило. Бармаглот рассчитывал выйти к цели через полтора дня. Но не загадывал. Этого он не любил.

Капитан корил себя за то, что начал хвалить ребят раньше, чем вышли из ловушек те, последние. В Районе приходилось считаться с приметами, каким бы глупым это ни казалось тем, кто не находился здесь постоянно. Вот и сейчас ему думалось, что, не скажи он тогда «молодцы»…

– Ээм… – Забелин взял в руки кружку с крепко заваренным кофе. – Бармаглот?

– Нда, Лев Георгиевич? – Капитан вопросительно поднял брови.

– Не желаете ли? Армянский, настоящий. – Майор достал из внутреннего кармана штормовки серебристую фляжку. – Может, плеснем, вы как, не против?

– Абсолютно. – Бармаглот подставил кружку, наслаждаясь запахом густой, смоляного цвета жидкости, льющейся в кружку тонкой струйкой. – Немного не повредит. Как настроение, майор?

Забелин, глотнув обжигающего кофе, помолчал, похлопал по карманам, разыскивая зажигалку. Достал «Зиппо» в кожаном чехле, закурил абсолютно выпендрежную «Диабло Неро», затянулся и только тогда ответил:

– Настроение пока очень хорошее, капитан. Дай-то Бог, и дальше бы так. Ну, время покажет. Жаль, конечно, ваших ребят. Честно, от всей души. Но это же Район…

– Нда…

Сидели, курили и молчали. Забелин начал что-то насвистывать под нос. Возможно, просто хотел поднять настроению спецназовцу, кто знает. Того и гляди, подумалось Бармаглоту, анекдоты начнет травить.

– Бармаглот?

– Да, Лев Георгиевич?

– Ведь вы один из тех военных, кто остался в живых после Гипервсплеска?

– Ну да… один из тех самых, немногих. Кто остался в живых.

– И не попросил потом о переводе?

Бармаглот, отрицательно мотнув головой, отхлебнул кофе, глядя на растрескавшуюся штукатурку стены, и откинулся назад, вспоминая…

– Р-р-ро-о-о-та-а-а-а… в ру-у-у-жье-е-е!!!

Ввалившийся в расположение десантников дежурный, сержант Котов, с побелевшим лицом и выпученным глазами разевал в крике перекошенный рот:

– Быстрее, пацаны, быстрее!!!

Спавшие вповалку на койках бойцы вскакивали. Ошалело смотря по сторонам, пытались понять, в чем дело. Боевая тревога или учебная?! Ведь только что пришли из Района, где торчали две недели, сменив на Выезде эмвэдэшников Республики Казахстан.

За стенами казармы рвала воздух визгом сирена. Было слышно, как в техпарке, взрыкивая движками, заводятся бээмдэшки и бэтээры. Что это?! Что это, мать вашу?!!

Старлей Александров, вылетевший из своей комнаты, торопливо застегивал кнопки куртки. Только что на его командирский КПК поступил сигнал «Шторм». Вариант, который просчитывался в штабе группировки только гипотетически.

– Кот! Ко-о-о-т!!! – Александров заорал, заставив дежурного подбежать к себе. – КХО открыл?

– Так точно, тов…

– Давай быстрее, Кот. – Лейтенант затянул ремни набедренной кобуры. – Знаешь точно, что произошло?

Сержант покачал головой.

– Да ниче не знаю, Гриш. – Кот растерянно пожал плечами. – Над Зоной что-то творится. Эфир забит помехами. Слышал, что волна гона идет через периметр. Слышишь?

Старший лейтенант Александров, которого вызывали позывным «Бармаглот», прислушался.

Издалека доносилась какофония звуков, в которой ему привычно удалось выделить отдельные ноты.

Сухой треск «калашей» и «никоновых»…

Громкий кашель крупнокалиберных зушек и «утесов» с «сарматами»…

Отдельно звучащие таканья ПК и «Печенегов»…

Басистые разрывы «восемьдесят вторых» и «сто двадцатых» мин артиллеристов…

Быстрые хлопки пушек БМП и БМД…

Взрывы срываемых волной мутантов «монок» и «озээмок»…