Дорогая Надя! Я была бы несказанно рада, если бы изыскали возможность нанести мне визит – скажем, сегодня, около полудня. Я пришлю за вами машину в половине двенадцатого. Если в это время Вы будете заняты, пожалуйста, сообщите – и мы перенесем встречу на любой удобный для Вас час или день.

Искренне Ваша,

Пола Шеей.

Надя перечитала письмо раз, другой – и кинулась в ванную. Нужно успеть хоть как-то привести себя в порядок! А Дима – подождет!

* * *

Лимузин, присланный от Полы Шеви, поразил не одну Надю. Портье, надменный прыщавый американец, самолично выскочил на подъездную дорожку и быстренько оттеснил в рецепшн ни в чем не повинного янки, который выгружал чемоданы из потрепанного "Доджа".

Вытянулся перед роскошным автомобилем, словно рядовой на плацу. Очевидно, подобных машин здешний мотельчик еще не видывал. Надя, скромно стоявшая у входа, проворковала: "Это за мной!" – и не сдержала довольной улыбки, когда портье бросился отворять перед ней лакированную дверцу "Кадиллака". Впрочем, его освободил от сей обязанности водитель лимузина. Он слегка оттеснил ошеломленного рецепциониста, снял фуражку, отворил дверцу и лучезарно поприветствовал Надю: "Добро пожаловать, мисс!"

Она шмыгнула в кожаный салон. Шофер занял свое место. Лимузин неслышно и неощутимо тронулся с места, а водитель (похоже, через интерком) поприветствовал гостью: "Здравствуйте! Дорога займет двадцать минут, напитки справа от вас, в баре, пульт от телевизора – слева… Устраивает ли вас температура воздуха в салоне?"

Надя молча кивнула. Она изо всех сил старалась не покраснеть и не растеряться. Душка-шофер, кажется, почувствовал ее смущение и сосредоточился на дороге.

Лишенная его внимания, Надя довольно ловко наполнила хрустальный бокал апельсиновым соком и, успокаивая себя, подумала: "М-да, Пола, кажется, вознамерилась меня поразить… Ну и флаг ей в руки! В конце концов, интересно же! Меня поражать еще никто и никогда не пытался…"

Митрофанова старательно сохраняла равнодушную мину и спокойно реагировала и на въездные ворота, бесшумно растворившиеся перед лимузином, и на живого страуса, перегородившего подъездную дорожку (водителю пришлось мигать наглой птице фарами), и на мистера Пьера, ожидавшего на крыльце и рванувшегося к автомобилю с жизнерадостным: "Добро пожаловать, мисс Надья!"

"Понты корявые, – мысленно процитировала она Полуянова, проходя в сопровождении Пьера через мрачно знакомую ей гигантскую гостиную. – Но чего хочет от меня Пола? Признаться, что соблазнила Димочку?

Повиниться за него?.. Чушь! Не будет никогда этого! Да и в чем ей виниться? Мы с Димой друг другу – никто. Не муж с женой, не любовники, а всего-навсего – друзья.

И даже не друзья, а так – товарищи по детским играм…"

Миллионерша ожидала Надю в зимнем саду Едва заслышав шаги, она поднялась ей навстречу. Пола улыбалась. Солнце и позолоченный залив совместными усилиями били в безразмерные окна. Огромная, как зал отечественной истории в их библиотеке, комната была практически пуста: только по стенам, крашенным в белое, вились кучерявые, незнакомые Наде цветы, а подле окна помещался стеклянный журнальный столик. Сидячие места казались ужасными: кресло, с которого встала Пола, со странным хрюком скукожилось и превратилось в глыбину неопределенной формы. Второй такой же уродец стоял по другую сторону столика.

– Добро пожаловать, Надя, садитесь же! – тепло улыбнулась ей Пола.

Митрофанова на всякий случай подождала, пока миллионерша подаст ей пример, и только потом опасливо опустилась в непонятное кресло – впрочем, оно тут же приняло форму