Томас Дериварн рухнул на скамью напротив своего государя, а Роальд с многозначительным видом принялся кружить по комнате. Семья Холдейнов владела землями на востоке королевства и была связана ленной присягой с Коллинсами, герцогами Дейревера. Ничем особенным Холдейны в старину не выделялись, больших армий не собирали, у подножия трона не стояли и бунтовать тоже не шибко стремились. Совсем незаметные при Карданах, они набрали чуть-чуть больше значимости в последнее столетие, но даже и сейчас не входили в десятку наиболее влиятельных домов. Они и в Коронном Совете сидели только благодаря протекции Коллинсов, обеспечивая поддержку своим сеньорам. Обычные аристократы средней руки – уважаемые, но ничем не выдающиеся.

Томас Дериварн с решительным видом отставил прочь бокал и склонился вперед, опершись локтями о край массивного стола, разделявшего его и Гледерика.

– Мы, если честно, к вам почему пришли, сэр… Тут дело какое. Новости, что вы привезли… Паршивые новости, чего тут таить. Я не про то, что Айтверн уперся, и так ясно было, драки не миновать. Как ни бейся, но к вам он не придет. Но вот кузен мой бедовый, Александр Гальс… У меня сердце кровью облилось, как услышал. Достойный был парень, что ни говори. Человек, каких поискать еще надо, и соображение имел. Жаль очень, что так вышло.

– Верно говорите, сэр Томас. Мы понесли большую потерю, лишившись Александра. Сам сожалею, что отправил его в эту дурацкую поездку. – Гледерик вновь отпил вина, скривившись от его вкуса. Никакого сравнения с эринландским лагером. – Чем я вообще думал, сам теперь не понимаю, – сказал он, морщась.

Холдейн, до того бесцельно бродивший по кабинету, остановился.

– Значит, сожалеете? – тихо спросил он. Граф поднял голову, внимательно глядя на нового иберленского короля.

– Разумеется, – отвечал Роальду Гледерик, без труда выдержав его взгляд. Звоночек смутного подозрения, перед тем ненадолго замолкавший, вновь задребезжал в его голове. С чем все же пожаловали сюда эти господа? Брейсвер понимал, что если ожидать удара от любого прохожего, недолго сделаться сумасшедшим, а еще он понимал, что, не будь он сумасшедшим, давно бы уже лежал в сырой земле. – Как я могу радоваться, когда умер такой достойный человек. Ну а сами вы как настроены? – спросил он. – Я по поводу кончины графа Гальса сожалею, лорд Дериварн – сожалеет, а вы разделяете наши чувства? Или просто решили посидеть за компанию?

Роальд Холдейн дернулся, словно от пощечины.

– Можете не сомневаться, – сказал он очень прохладно. – Александр Гальс был мне другом.

Это уж вряд ли, сказал себе Гледерик. У прежнего владетеля Элвингарда друзей не было, Брейсвер мог бы поклясться в этом на чем угодно. Во всяком случае, не было друзей в столице. Единственным человеком, к которому повелитель Юга испытывал хоть какие-то добрые чувства, был его юный оруженосец. Интересно, а куда, кстати, делся этот парнишка? Едва ли Айтверн убил и его.

– Тогда, – вкрадчиво сказал Гледерик Брейсвер, – будьте любезны тоже помянуть Александра. А то что вы стоите, как неродной.

Холдейн вновь дернулся, но промолчал. Он поднес к губам бокал, который прежде держал на уровне груди, и медленно выпил.

– Отлично, – похвалил его Гледерик, – губы только утереть не забудьте, а то они красные… словно вы с кем-то неудачно подрались. Но, Роальд, согласитесь – отличный же обычай эти поминки. Они превращают пьянство из греха в добродетель. Мне, впрочем, до таких вещей дела нет. Я просто пью, без всяких поводов, и ничем это не оправдываю.

– Вы вообще никогда не оправдываетесь, – сказал Роальд.

– Верно заметили. Дрянное дело эти оправдания. Лучше и не начинать им заниматься, а то потом не остановишься. Или скажете, я не прав?

Холдейн не ответил. Вместо него голос подал Дериварн, державшийся на редкость для себя спокойно и рассудительно. Впрочем, спокойным был лишь его тон, но отнюдь не произнесенные слова:

– Ладно уж, ваше величество, не будем мы больше кривить душой. Мы же не просто так к вам пришли, а о деле одном поговорить. Вы наверно догадались уже, что об Александре Гальсе.

– Хорошо, если пришли по делу, говорите. – Брейсвер сделал заинтересованное лицо. – Смелей, я охотно вас выслушаю.

Томас Дериварн, видать, растерялся. Похоже, он плохо представлял себе, с чего начать, и предпочел бы еще с полчаса ходить вокруг да около. Гледерик получил лишнее подтверждение тому, что граф Дериварн, невзирая на свой громогласный голос и напористые манеры, на деле является человеком, совершенно не уверенным в себе. Граф помялся, неопределенно постучал пальцами по столу, откинулся назад, нахмурился. Брейсвер наблюдал за ним со смесью насмешки и досады. Насмешки – потому что смешно наблюдать, как взрослый мужчина, владетельный сеньор и опытный воин, мнется, не решаясь заговорить прямо. Досады – потому что выстроенный уже план, отводивший Дериварну главную роль в игре, что развернется на юге, рассыпался на глазах. Надежная вроде бы ладья вознамерилась соскочить с шахматной доски. Бедная ладья.

Холдейн тем временем прекратил нарезать круги и как бы невзначай опустился в дальнее кресло, расположенное совсем рядом с единственной ведущей из кабинета дверью. «Похоже, – подумал Гледерик, – они действительно пришли сегодня по мою душу».

Наконец Дериварн перестал тянуть и пошел в атаку:

– Вы, ваше величество… – «Ага, значит, я все еще величество, чудненько». – …Красно говорили про то, как сожалеете об Алексе. Только, вы уж простите, мы люди простые, лукавства не любим, оно больше по части всяких придворных хлыщей, а наше дело несложное – мечи да копья, щиты и кони. В Тимлейне я редко бывал, зато на границах полжизни сражался, с бритерскими находниками и лумейскими лягушатниками. И как скорбят о друзьях, в бою живот сложивших, видел нередко, да чего там, сам сотню братьев по оружию в земле схоронил. Так что, скажем прямо, вас я вижу насквозь. Не жаль вам лорда Гальса, совсем уж не жаль, клянусь морской солью. Оно не то чтобы преступление, вы с ним хлеб особенно не заламывали, да и в тыл вражеский не ходили. Да только… Кто один раз солжет, тот и второй раз вполне может, верно? Мы тут с Роальдом между делом задумались: а с чего вообще вы послали в Стеренхорд именно Алекса, да еще одного. Дело опасное, гиблое, прямо скажем, кровью от него так и разит. А вы сами – человек властный, и соперники вам не по нутру. Давайте правде в глаза посмотрим – Александр вам поперек горла стоял. Кузен мой покойный удивительным человеком был, таковые на свете нечасто встречаются. Мало что ума палата, так еще и помнил, что такое честь и что такое совесть. Вы же с ним именно тут и расходитесь. Умны вы, милорд, отрицать смешно, и рука у вас твердая, и понимаете ясно, с какой стороны хлеб маслом намазан… да только ни чести, ни совести у вас не ночевало даже. В отличие от Александра. Он вам неудобен был, и чем дальше, тем больше. Вот вы его на гиблое дело и спровадили. Не так разве? – Дериварн выжидающе замолчал.

Гледерику стало сразу и смешно и грустно. Бывает же так – совершишь благородное дело, выведешь человека из-под удара, избавив от возможных обвинений в измене, – а тебя теперь обвиняют, что ты его не спас, а намеренно подставил.