Когда Лешка уже подходил к дому, Санек нагнал его и пошел рядом, крутя в зубах спичку.

– Сколько выручил? – коротко спросил он.

– По пятьсот тысяч на нос, – недовольно проворчал Лешка.

– Маловато, – коротко бросил Санек без особого недовольства. – Что, подороже совсем некому было сдать?

Лешка остановился у подъезда, предложил другу сесть на лавку и проговорил:

– Дело вот в чем, Санек. Ты меня давно знаешь, мы с тобой сколько лет уже корешимся. Всякое было, но на нашу дружбу ничего не влияло.

– Короче давай, чего темнишь-то? – равнодушно проговорил Санек, откинулся на спинку лавки и вытянул длинные ноги.

– Понимаешь, никого подходящего сейчас в Москве нет. Вызвался сбыть товар лишь один барыга, но зарядил такую цену, что я не знал, что и делать. Но и держать все у себя уже опасно. Сам понимаешь, дело не первое. Менты могли уже сесть нам на хвост. Не исключено, что у них появились какие-то подозрения на наш счет.

– Может, ты пацанов кинуть хочешь? – предположил Санек.

– Вот спасибо! – Лешка сделал вид, что обиделся. – Не ожидал от тебя таких мыслей. Наоборот. Я хочу с ними рассчитаться и разойтись.

– Можно и кинуть. – Санек пожал плечами и выплюнул изжеванную спичку. – Я бы тебя поддержал, сказали бы, что тебя еще на пятьсот штук подвинули перекупщики и ты ничего сделать не мог.

– Ты не поверишь, но примерно так и было. Этот гад знает, что обычно перекупщики дают половину рыночной цены за товар. Сперва он оценил товар в два лимона. Я, собственно, где-то так и предполагал. Потом сказал, что возьмет все и сразу, но за это я должен подвинуться на пятьсот штук. Мне пришлось уступить. Полтора лимона сейчас в сумке.

– Но тогда какие же к лешему пятьсот тысяч на нос? – не понял Санек.

– А такие. По пятьсот тебе, Вовану и Максу. На этом все, разбегаемся.

– А ты, значит, голяком останешься. Не хреново придумал! Ты что, в Робин Гуды решил записаться? Совсем охренел?

– Санек, я не могу подставлять и обманывать людей, которые мне верят, пошли на дело вместе со мной. Это подло, вопреки всем понятиям. Хоть воровским, хоть человеческим. Я еще заработаю, если надо будет, но не обманом своих корешей.

– Ладно, ты шум раньше времени не поднимай, – заявил Санек. – Пошли. Ты им все как есть растолкуй. Дело-то общее. Мы все вместе работали.

– Можно сначала и поговорить, – согласился Лешка, поднимаясь с лавки и забрасывая на плечо спортивную сумку с деньгами.

Вован с Максом пришли в квартиру точно в назначенное время, буквально минута в минуту. Лешка даже предположил, что парни стояли на лестничной площадке и постоянно поглядывали на часы. Им не терпелось получить свою долю, при этом хотелось показать гонор и независимость.

– Ну так что? С успехом? – потирая руки, спросил Макс, первым влетевший в квартиру.

Вован ничего спрашивать не стал, но глаза у него горели каким-то нехорошим лихорадочным огнем. Он часто озирался по сторонам и от нетерпения притопывал ногой. Санек посмотрел на хмурого Лешку Кондратьева, потом встал, пододвинул стул ближе к столу, снова уселся и по привычке воткнул спичку между зубов.

– Бабло я получил, – заявил Лешка, чтобы всех успокоить. – Только получилось намного меньше, чем я предполагал.

– Что? Как это? – сразу зло процедил сквозь зубы Вован.

– Почему? – Макс немного обиженно посмотрел на Кондратьева. – Какие проблемы-то? Ты не говорил раньше, что тебя могут так вот кинуть!

– А чего я вам раньше вообще говорил? – недовольно пробурчал Лешка. – Кого-то вообще интересовало, как и где я сбываю добычу? Я вас звал, рассказывал, куда идем, кто чем занимается. Вы шли, делали, как я велел, и все. А уж как и кому я сбывал все, как превращал добычу в деньги, вас не интересовало.

– Так! – Вован набычился. – Ты, значит, решил, что тебе положено теперь больше, чем нам? Нехило! Сначала все поровну, а теперь что? Если нас повяжут, то получим мы все поровну, так с какого хрена?..

– Если нас повяжут, то Леха получит намного больше, чем каждый из нас, – громко и веско вставил вдруг Санек. – Как организатор.

– В натуре, что ли? – Макс опешил и снова вопросительно посмотрел на Вована.

– И хватит мне тут свои нервы показывать! – вдруг разозлился Лешка. – У вас только одни понты на уме. Короче! Я рассчитывал сначала получить два миллиона за все. В последний момент мне ответили, что дадут полтора или не возьмут совсем. Время не очень подходящее, в Москве почти никого из перекупщиков сейчас нет. И не смотрите на меня так. Я вам, дорогие мои, никогда не врал!

– Это что же? – Макс снова захлопал глазами. – По пол-лимона на рыло не получится?

– Не получится! – отрезал Леха. – Получится по триста семьдесят пять тысяч.

– Ни хрена себе! – повысил голос Вован. – Вот это тебя подвинули. А ты не темнишь, Конрад? Что-то разница больно охрененная. Может, договоренность вспомним? По пятьсот каждому! А уж что у тебя там не получилось – это твоя вина, твои проблемы.

– Мои? – Лешка от возмущения даже не разозлился.

Заявления Вована были невероятно дикими.

– Значит, мои? Хорошо. Идите сюда. Оба!

Лешка вывалил на стол из сумки пачки денег, обернутые полосками бумаги. Одна состояла из пятитысячных купюр, остальные – из тысячных и даже пятисоток. Кондратьев взял самую серьезную пачку и сунул ее в руку Саньку.

На остальные кивнул Максу и Вовану, а потом заявил:

– Забирайте! Ваша доля. Вся! Я обещал, говорите? Согласен, это мои проблемы. Так и будем считать.

– Нет, ты чего? Правда?.. – оживился Макс. – В натуре! Ты там всех знаешь, разрулишь потом и свою долю. Я вообще-то рассчитывал на эту сумму. Тачку хотел взять. Ты не смотри так, я не на свое имя, по доверенности буду ездить.

Лешка швырнул в руки Максу свою спортивную сумку, уселся в кресло, стоявшее у стены, и сказал:

– Я разберусь, не проблема. А вы берите вашу долю и валите отсюда. Если в башках у вас хоть что-то осталось, то сидите и носа не высовывайте с полгода. Никак не меньше. Какие к черту машины? Какие элитные проститутки? Сидеть и не высовываться, пока нас не перестали искать все: и полиция и бандиты!

– А что, мы теперь не скоро на новое дело пойдем? – удивленно осведомился Макс, глядя на всех поочередно.

Лешка открыл было рот, но потом перехватил взгляд Санька и ответил по-другому:

– Я же сказал, что дело было крупное. Теперь надо всем отсидеться и друг с другом не встречаться, пока все не уляжется. Я же вам сразу так говорил, когда мы только планировали ювелирный салон! И никаких больших трат денег! Не будьте вы идиотами, в самом-то деле!

Владимир Ляшенко любил, чтобы все всегда было так, как ему угодно. Он с детства привык добиваться своего у матери-алкоголички. Она была женщиной хорошей, доброй, сына любила безумно, только вот когда уходила в запои, то валялась по неделе на кровати, выползала лишь в туалет да на кухню, чтобы опрокинуть в рот граммов сто водки. А вот когда запой кончался, мамаша становилась чрезмерно любящей и заботливой. Она как будто пыталась заслужить прощения у малолетнего сыночка. Он это, разумеется, прекрасно понимал и пользовался вовсю.