вас осталось, становится полностью парализованным. Но, они ещё и проявляют «гуманизм»: не добивают, а делают так, чтобы вы не умерли от потери крови и, допустим, вызывают вам медицинскую помощь. Представили?

«Вот чёрт, она ненормальная, раз такое просит представить» — Сэм, не ожидавший такого поворота, занервничал. «Да такое даже предстаавлять не хочется. Какой тут «гуманизм»? Это садизм высшей пробы! Но этой лучше не возражать». И он согласно кивнул Никки.

— Хорошо. В итоге, медики вас спасают, но… у вас отсутствуют любые коммуникационные возможности. Вы никак не можете общаться и воспринимать информацию из окружающего мира. Фактически, остался только ваш разум, запертый внутри вашего почти «мёртвого» тела.

— Мне эта картина очень не нравится, — содрогнулся Сэм.

— Согласна, ощущения неприятные, но, я ещё не закончила. С вашего разрешения, я продолжу. Вот вы, запертый внутри своего тела, полностью беспомощный, и находитесь в таком состоянии некоторое время. Не буду сейчас вникать в ваши переживания, но, допустим, у ваших врачей появляется возможность вас полностью вылечить. Восстановить вас полностью, как до трагедии. Представили?

— Эмм… В общем-то, не совсем, — Сэм был окончательно сбит с толку таким поворотом сюжета. — Но ты же не закончила?

— Уже немного осталось. Так вот, вас полностью вылечили, и вы живёте дальше — ходите на службу, общаетесь со знакомыми, едите, спите… Обычная ваша жизнь. И вот, спустя много лет, вы узнаёте, что эти единицы, что вас тогда изувечили, ещё функционируют и у вас есть возможность до них добраться, правда, придётся нарушить закон. И вот главный вопрос: что вы будете делать? Простите — или решите отомстить, невзирая на возможные последствия? Времени прошло-то уже много. Вы, телесно, в неповреждённом состоянии. Единственное, что у вас осталось от той ситуации — это ваша память. Так что вы выберете?

Глава 24.

— Судя по тому, что ты сидишь сейчас передо мной единым куском, я могу предположить, что ты выбрал «простить», — Фрэнк Спрюэнс задумчиво покрутил перед собой свою пустую чашку из под чая.

— Нет, — Сэм отрицательно помотал головой. — С ними нельзя так, они как-то контролируют всё и вся вокруг себя, и врать им прямо в глаза не получится — просекают сразу. Они как ходячий детектор лжи. И тогда предсказать их реакцию я не берусь. А я точно знаю, что не простил бы. Такое не прощается.

— Блин, хреново. Не просто же так она тебе такие вопросики задавала? Как бы нам это не аукнулось… когда-то потом, — безопасник откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы рук перед собой.

— Скорее всего — да, «не просто», — подтвердил Сэм. — Но от пояснений она отказалась. Так что остаётся только гадать. Возможно, это как-то связано с её антипатией к людям? Но, у нас же нет информации, что туманницы ранее высаживались на берег? А то я бы предположил, что когда-то она, или вообще кто-то из туманниц, так же высадилась на берег и попалась в руки озверелых отбросов. Не знаю, почему она не смогла отбиться, может была более слабая… не знаю, но, возможно, те ублюдки вволю наиздевались и вот… Вероятно, поэтому Астория, в свою очередь, даже не пыталась в трущобах с этими договориться — знала, что бесполезно. Но, она и не пыталась их как-то калечить и издеваться — просто и незатейливо убила.

— Не знаю, не знаю, — Фрэнк задумался. — Звучит, с одной стороны логично, с другой — как-то мелодраматично. А у нас всё же реальная жизнь, а не постановка слёзогонного боевика. Хотя, ранее и были необъяснимые обстрелы туманниками прибрежных городков, парочку так стёрли просто до скального основания. Правда, это давно было, еще в начале блокады. Кто знает… Выживших, чтобы рассказать, что там произошло — не осталось. И мы можем только гадать. Ну, разве что, у твоих туманниц попробовать спросить. Авось расскажут.

Сэм сделал неопределённый жест. Спросить конечно можно, но вот расскажут ли. Николас, так точно ничего говорить не будет. Мотивы действий туманниц была этаким ящиком Пандоры — никогда не знаешь, что получишь в итоге, пока не откроешь. Но тогда будет уже поздно дёргаться.

— Блин, честно, мне сейчас хочется тебя просто прибить, как в древности поступали с гонцами, принёсшими дурные вести, и сделать вид, что ничего не было, — и махнув рукой на вскинувшегося Сэма, добавил. — Да не дёргайся ты. Уже и помечтать нельзя. Просто сейчас всё это так не вовремя. Хотя… Дерьмо! Давай, рассказывай дальше.

— А дальше ничего, по крайне мере, ничего страшного. Главное, мне, вроде как, удалось с ней прийти к консенсусу, и договориться, ну, если не о мире, то о перемирии. По крайней мере, явной враждебности она больше не проявляла, но и дружелюбия не особенно добавилось. Да, тут больше всего подходит слово — «нейтралитет».

— Ну хоть что-то. А что с этой второй… как там её? Радфорд? Это же она с твоей дочерью занимается?

— Пока ничего определённого сказать не могу. Как-то не получается с ней нормально пересекаться. При Мирабель откровенно не поговоришь, а как только она отправляется спать, туманницы тут же делают рокировку. Ну а Никки, сами понимаете… пока приходится очень осторожно. Единственно, что могу о Раде сказать, так это, что если суммировать услышанные обрывки разговоров, её можно классифицировать как оружейную маньячку и непоседу.

— В смысле?

— Ну, в том плане, что ей всё время, вроде как, охота пострелять и желательно из калибров побольше, чем у неё есть в наличии. Из-за чего она, похоже, регулярно огребает от Астории и Николас. Ещё она явно самая непоседливая из всех. Была бы она человеком, я бы поставил ей диагноз «гиперактивность». Но это так, просто моё наблюдение и не факт, что верное. Оценивать туманниц только на основе их слов — дело очень неблагодарное. Они, опять-таки, вроде, могут как-то телепатически общаться между собой, так как никакой внешней аппаратуры связи я не заметил. И даже если оно как-то интегрировано в тело, то для нас разницы никакой нет. И я вполне допускаю, что на словах может озвучиваться одно, а «телепатией» передаваться совсем другое.

— Это да, — безопасник задумался, бессмысленно черкая по открытому блокноту ручкой. — Дальность этой связи, понятно, что неизвестна. И есть ли возможность её заблокировать — тоже?

Сэм кивнул. Таких вопросов задавать туманницам точно не следовало. Это было понятно любому, обладающему зачатками инстинкта самосохранения. Тут разве что надеяться на оговорки или специально сброшенную информацию, как с этой пятидесятиметровой зоной тотального контроля.

— Плохо, что у нас копятся одни вопросы и почти нет ответов. Одни