Кучин отметил, что боец без глупостей тут же взял прицел на аэробус, скупо улыбнулся и стал мурлыкать под нос песню собственного сочинения «Слава холестерину» на музыку группы «Наутилус»:

Я хочу есть бекон,

Я так хочу есть бекон,

И я буду бекон…

Все таки из этого сопляка получится добрый мегатонник, конечно же, под бдительным руководством, думал Илья, возвращаясь в кабину. Здесь он проверил показания приборов. Странное дело, ему самому не очень хотелось прыгать. Уж не сдрейфил ли старшина?

Продавец мне сказал, что бекона больше нет.

Врач выдал справку, что приносит он вред…

Курс — на столицу Йемена. Высота десять тысяч над землей, кислорода за бортом по минимуму, как бы Зыкин не переусердствовал. Сначала Илья задал автопилоту новый курс — правее на двадцать градусов, а за тем открыл заглушки топливных баков. Высокооктановый авиационный керосин начал стравливаться в пятый океан, и позади рулевых секций хвоста расцвела безумно красивая радуга. Когда топливо кончится, безопасный авиазаправщик обретет покой где-нибудь у берегов Ирака.

Но я хочу есть бекон,

Я так хочу есть бекон,

И я буду бекон.

Под водочку и с чесноком,

С Верой и Надеждой…

Заставляя себя не мешкать, пока самолеты не слишком отдалились друг от друга, Кучин вернулся к взломанному люку и злобно швырнул собственное тело в каучуково пружинящий воздух. Его злоба объяснялась тем, что среди всевозможных пищевых концентратов он не встретил ни единой банки сгущенки. Жлобы — эти авиакомпании.

Сто вихрей на выходе грубо облапали Илью, будто трактористы доярку после танцев. А через долю секунды мегатонник попал под ураганный воздушный поток, и воздушная пучина поглотила бойца в тот же миг.

Как старослужащий, Илья выбрал более консервативную позу «дельта» с полным прогибом при выпрямленных в коленях ногах.[117]Опершись на враждебный поток воздуха, подчинив и почти приручив эту враждебность, подставив голову и плечи, Илья перешел в положение «вниз головой», расслабил руки, как у тряпичной куклы, и почувствовал, что они с потоком теперь составляют единое целое. Оставалось не позволить проглотить себя жерлам турбовентиляторных двигателей, не угодить пол секиру хвостового киля и высадиться на какую-нибудь из горизонтальных плоскостей «Боинга».

Но вдруг за спиной так мощно рвануло, что облака шарахнулись обиженными бакланами, а ударная волна раскаленного воздуха ошпарила позвоночник. Это стравливаемый бензин воспламенился от трения о воздух. Авиазаправщик лопнул, как воздушный шарик, он уже никогда не поплещется в Персидском заливе. А Кучина предательски подло кувыркнуло и завращало волчком, будто бритвой слизывая сопли, слезы и детали костюма. Ядром мимо просвистело спаренное шасси. И опять вокруг засмердело керосином, словно Илья так и остался на борту «Стратотанкера».

Старшина мигом поджал руки и ноги. Это не помогло, бешенный смерч с диким наслаждением крутил человечка юлой. Тогда Кучин свернулся в комок, поджал и обхватил колени, как будто прыгал в бассейн «бомбочкой».[118]Но не помогло и это. А «Боинг» не ждал, испуганным шмелем гудел к горизонту. Как бы тут самому, прежде солоно хлебавши, пешкодралом в родную часть не возвращаться.

Поджаренные тучи играли калейдоскопом желтых оттенков. Солнце превратилось в колесо рулетки. Небо и океан плотски слились в хороводе. Тогда русский воин еще наклонился вперед — будто намерился завязать шнурки. Смерч со сладострастным проворством содрал и отшвырнул куртку, вывернул карманы, наплевал ошметками рваных облаков в душу и отхлестал по щекам. Вращение наконец удалось прервать, но теперь из-за потери драгоценного времени Кучину оставался только более длинный подход при более крутом угле атаки. Последний шанс не промахнуться мимо «Боинга» — умышленный коркинг. Или по-нашему — «вспухание» со снарядным перемещением по горизонту. То есть — «СВЕЧКА»!!!

Рискнем? Где наша не пропадала! За счет наклона тело Ильи поймало (или попалось?) воздух и понеслось почти горизонтально на манер бумеранга.

В последнюю долю секунды, выполнив полуколесо с переходом в положение «вниз головой» с широко расставленными ногами, Илья чуть манной кашей не размазался со скоростью 300 км/ч об фюзеляж аэробуса. Иллюминаторы просверкали в полуослепших глазах пулеметной очередью. Вряд ли Зыкин справился с заданием, подраит сортир, станет порасторопней. Илья уже почти десантировался на крыло. Но нет, бортовой люк «Боинга» оказался гостеприимно распахнут, и из него даже трепыхалась флагом ковровая дорожка. Борясь с дьявольской обратной тягой, Кучин ввинтил тело внутрь салона экономического класса. От костюма магатонника остались блеклые ошметки, но это потом, перво-наперво Илья задраил люк. Сзади раздались облегченные выкрики. На самое ухо зазудел голос Зыкина:

— Илья, это все-таки оказался не самолет Бормана.

Илья повернулся на каблуках, и растерянно закашлялся.

— Здравствуйте, девочки, — только и смог он смущенно просипеть.

Они случайно встретились средь шумно-абсентовой клубной вечеринки и вместе выкатились на хрустящую нарядным снежком улицу. И, почему-то, может быть виной флюиды, или бенгальская искра, но два парня — Петр и Павел — и две девушки — Маша и Таня — не захотели потеряться в бурлящей на Невском проспекте наалкоголизированной толпе.

Идея отметить Новый год не в давке, а как-нибудь «чтоб Березовский позавидовал» была принята на ура. Девушки даже потеряли в глазах кавалеров несколько баллов, за то, что так легко согласились. Но все равно с первого взгляда было понятно, что это не искательницы приключений «на вечер плюс ночь», и свежую компанию сплотило ощущение, что сегодня должно произойти что-то сногсшибательное.

Невский был покинут. Были произнесены причитающиеся по случаю знакомства фразы: кто любит какое шампанское, кто как встречал прошлый Новый год.

— А я могу Турецкий марш на консервном ноже сыграть…

— А вы хоть однажды видели, как плачут павлины?..

— А смотрели вчера по телеку Задорнова?..

Павла за сердце зацепила мечтающая стать актрисой и слегка повернутая на политике Маша. И Павел обрушил на девушку поток красноречия. Что политику он видел в гробу, поскольку его профессия… (Павел многозначительно выдержал паузу) …позволяет фиксировать нравы политики изнутри, после чего остается пронзительное желание искупаться в хлорке. Петр не менее многозначительно рассказал Татьяне, что не стоит доверять всем подряд парням, которые заявляют, будто служили в спецназе.