Кируев дышала с трудом, сама не понимая, почему. Ей с трудом удавалось смотреть на верховного генерала, как будто он был окружен пламенем, как будто в каждом промежутке между его молекулами таилась смерть.

Брезан едва не подавился словами, которые намеревался произнести.

– Ладно. Я признаю, что ты не превратила рой в погребальный костер. И ты сражалась с захватчиками. Но это недостаточное оправдание для использования людей в качестве игровых фишек. Скажи мне, в чем заключается твой чертов план, и на хрена нужна была вся эта безумная прогулка, или я скормлю тебя весьма взбешённой агентессе Андан. Она и мне голову оторвет, но чтобы избавиться от тебя, оно того стоит. Так что давай, говори – и объясни все как следует.

– Подумать только, – заметила Черис, – весь этот пыл – ради системы, которой ты даже не хранишь верность. Представь себе, кем бы ты мог стать на службе тому, во что бы действительно верил.

Брезан явно сдержался, чтобы не ударить ее.

– Нам нужен новый календарь, – сказала Черис.

Брезан и Кируев невольно переглянулись. Потом он сказал:

– Гекзархат провел почти тысячелетие, сокрушая ереси, при этом некоторые получали значительную поддержку на местах. Черт, разве Фонарщики не были еретиками?

– В строгом смысле слова, их государство было сателлитом, но не частью гептархата, – уточнила Черис. – В исторических хрониках по этому поводу часто путаница.

– Это все равно к делу не относится, – отрезал Брезан. – Ты же не сможешь навязать новый календарь достаточно большой части гекзархата, чтобы что-то изменить. Не говоря уже… – Он осекся и побледнел.

– Сэр? – спросила Кируев.

На губах Черис появилась тень улыбки. Это не предвещало ничего хорошего.

– Так вот в чем все дело, мать твою? – спросил Брезан у неё. Потом прибавил, повернувшись к Кируев: – Это же в её гребаном досье. Оно там было с самого начала. Она математик! То есть феноменально хороший математик, Нирай хотели её завербовать, и это была её специальность в Академии.

– Да, – ответила Черис. – Не стану отрицать, быть Джедао часто оказывалось полезным, но я задумала этот спектакль как отвлекающий маневр. Джедао мог вести календарную войну, только если использовал компьютер, или пока кто-то другой жонглировал для него конгруэнтностями. Всякий раз, когда он вступал в игру, люди начинали думать только о том, где случится следующая резня, а не о математическом надувательстве. Скажу тебе правду, Брезан: сброс календаря случится через пятнадцать дней, как бы ты со мной ни поступил.

Это, конечно, поубавило уверенности в Брезане.

– Великолепно, – прорычал он. – Ты призналась, что разгуливаешь с частями невероятно кровожадного массового убийцы в собственной голове. Теперь ты пытаешься убедить меня, что этот твой новый календарь будет лучше существующего? Потому что… потому что каким бы ни был плохим гекзархат со всеми его поминальными церемониями, самоубийственными формациями и Командованием Кел, которое с каждым поколением становится всё безумнее – как бы плохо ни было все это, я не питаю иллюзий, что хуже не бывает. Ты хоть представляешь себе, какой воцарится хаос, если уничтожить нашу технологическую базу?

– Я разработала новый календарь таким, чтобы он был совместим с большей частью существующих экзотических технологий, – сказала Черис. – В особенности связью и мот-двигателями.

Брезан хмуро посмотрел на нее.

– Я не Рахал и не математик класса Нирай, но из сказанного следует, что связанные социальные структуры должны оставаться похожими. Это не улучшение.

– Ты не видел, какую теорему я вывела из постулатов, – устало сказала Черис. – Да, ты прав. Календарь не сделает так, что все Видона возьмут и исчезнут. Не заставит людей забыть о поминальных церемониях, не изменит тех, кто считает, что ритуальные пытки – это увлекательно. Не превратит гекзархов в людей, с которыми мне хотелось бы познакомиться. Что он сделает, так это позволит людям выбирать, какие экзотические эффекты будут к ним применяться. И всё.

Кируев тщательно осмыслила услышанное.

– Сэр, – сказала она Брезану, – вы должны её остановить. Если она это сделает, то уничтожит Кел. Без формационного инстинкта…

– Кел существовали в качестве элитных войск ещё до того, как формационный инстинкт придумали, – перебила Черис. – Я это помню. Все можно вернуть, если Кел решат, что оно того стоит.

К ужасу Кируев, Брезан глядел на Черис изучающе.

– Если ты мне хоть в чем-то солгала, – сказал он, – я никогда тебя не прощу.

– Сэр… – запротестовала Кируев.

Мускулы на челюсти Брезана вздрогнули.

– Кируев, – сказал он, – когда она больше не была выше вас по званию, когда у вас впервые появилась возможность выбирать между нею и Командованием Кел, вы выбрали её! Вы выбрали Врэ Талу. Вы что-то увидели в ней, в том, что она делала. Вы помните, что это было?

Это было все равно что пытаться смотреть сквозь линзу из тумана.

– Я Кел, – сказала Кируев. – Вы сейчас здесь, сэр. Я служу вам. Я понимаю, что совершила ошибку. Я приму любые последствия согласно вашему решению.

Брезан резко отвернулся.

– Я могу приказать вам сделать практически все, что угодно, – свирепо проговорил он, – и вы даже не увидите в этом ничего плохого.

– Тогда я жду ваших приказаний, – сказала Кируев, потому что это был самый правильный ответ, который она могла придумать.

Брезан сердито потер глаза, но ничего не сказал в ответ.

– Черис, – проговорил он, – как ты предлагаешь устроить календарный всплеск? Я полагаю, что именно календарный всплеск ты и задумала. Это должно быть что-то очень серьезное.

– Рахал, как и все прочие, в вопросах техобслуживания полагаются на сервиторов, – сказала Черис. – Это относится и к управляющим часам.

Она намеренно не стала продолжать.

– Ты же не намекаешь, что в твоем распоряжении легион вероломных Рахал, готовых пойти против… – Брезан опять побледнел. Обвел комнату взглядом, как будто бы с высоты сервитора. – Сервиторы? Но они же не… – Он сглотнул. – Им можно доверять?

Черис скрестила руки на груди.

– Брезан, – сказала она, – сервитор когда-нибудь причинял тебе вред? Или кому-то другому, если на то пошло?

После затянувшейся паузы он сказал:

– Ладно, признаю твой довод. Но почему? Чего они хотят?

– Они индивиды, – едко заметила Черис. – Я не возьмусь говорить за каждого из них.

Кируев вспомнила сервиторов, которые вечно околачивались в каюте Черис, когда она играла роль Джедао. Кируев ни разу не задумалась, что они там делают. Большинство людей уделяли сервиторам не больше внимания, чем обоям. Если бы они захотели перебить людей, пока те спят, преуспели бы давным-давно. Это характеризовало их лучше, чем людей.