Бенедикт посмотрел ей в глаза.

— Калли?

И тут она расплакалась, быстрые и бесшумные слезы полились по ее щекам. Она опустила голову и уставилась в колени, теребя подол ночной рубашки.

— Я думала, что смогу изменить его. — Бенедикт вздохнул в ответ. — Теперь я понимаю, что не могу. Я просто... думала, что смогу помочь ему полюбить меня.

Он долго сидел молча, тщательно обдумывая ее слова.

— Калли... любовь растет... пробуждается. Не у всех любовь рождается мгновенно, как у нашей матушки и отца. Как у Марианны и Ривингтона. Ралстон слишком долго был одинок.

И вновь слезы подступили к ее глазам.

— Я люблю его, — прошептала Калли.

— Но почему не поверить, что он тоже любит тебя?

— Он поставил две тысячи фунтов на мое будущее, Бенни.

На лице брата появилось подобие улыбки.

— Не буду отрицать, что в этом он повел себя как полный идиот. Но я думаю, что злосчастное пари было всего лишь проявлением мужского самолюбия.

Калли покачала головой:

— Вы, мужчины, очень странные. — Она пожала плечами. — Но это не означает, что он любит меня. Я думаю, что вообще ему безразлична.

— Это нелепо. — Бенедикт замолчал, дожидаясь, когда Калли посмотрит ему в глаза, затем продолжил: — Я бы, конечно, предпочел, чтобы вы с Ралстоном никогда больше не встречались, Калли, принимая во внимание тот скандал, который вы учинили сегодня вечером, не говоря уже и о других скандалах, в которых вы определенно замешаны, но о которых мне ничего не известно, да я и не хочу ничего о них знать. — Бенедикт помолчал. — Однако ты забыла, что я видел его вчера вечером. Он заходил ко мне в библиотеку, перед тем как отправиться к тебе. Он любит тебя. Я это знаю, иначе никогда бы не дал ему своего благословения.

— Ты ошибаешься, — прошептала Калли. — Я думала, что моей любви хватит на нас обоих. Но это не так.

Бенедикт смотрел, как слезы струятся по лицу сестры, и наконец прервал молчание:

— Калли... Ралстон вызвал Оксфорда этим вечером.

Калли резко вскинула голову в полной уверенности, что неправильно поняла брата.

— Прости, я не поняла.

— Он вызвал Оксфорда на дуэль.

Калли тряхнула головой, пытаясь осознать услышанное.

— Нет. Этого не может быть. Ты уверен, что именно он? Может, Сент-Джон? Они ведь близнецы. Можно и перепутать.

— Калли, я прекрасно знаю, что они близнецы. И точно также уверен, что на дуэли встретятся Ралстон и Оксфорд, поскольку все это происходило при мне. А учитывая то, что эта дуэль из-за тебя...

— Из-за меня? — пискнула Калли. — Ралстон никогда бы не стал драться из-за меня на дуэли. Ведь он не любит меня, — усмехнулась она, встретив его обеспокоенный взгляд. Бенедикт промолчал, и только тут до нее окончательно дошел смысл его слов. — О Боже!

— Возможно, он и не любит тебя, Калли, но, готов поспорить, питает к тебе серьезные чувства, иначе они с Оксфордом не выбирали бы сейчас секундантов, пока мы тут с тобой беседуем.

Калли широко раскрыла глаза.

— О Боже... — Она подалась вперед и схватила его за руку. — Бенедикт, ты должен проводить меня туда.

— Калли... — Бенедикт покачал головой. — Я не могу отвезти тебя туда. Ты это знаешь.

Она вскочила с кресла и воскликнула:

— Бенедикт! Он ведь может погибнуть!

Калли стремглав бросилась из комнаты, быстро поднялась по широкой парадной лестнице обратно в свою спальню. Бенедикт последовал за ней. Она с шумом распахнула дверь и, бросившись к изысканно украшенному шкафу, достала оттуда платье.

Бенедикт прикрыл за собой дверь и попытался успокоить сестру, обратившись к ней мягким спокойным тоном:

— Его не убьют, Калли. Дуэли теперь уже не имеют смертельного исхода.

Она повернулась к нему, держа в руках муслиновое платье.

— Я не заблуждаюсь относительно того, как все это происходит, Бенедикт? Двадцать шагов, поворачиваются и стреляют? Из пистолета? Из заряженного пистолета?

— Нуда, — согласился Бенедикт и добавил: — Но смертельного исхода никто не ждет. Я хочу сказать, что за убийство на дуэли можно попасть в тюрьму.

Калли, сощурившись, посмотрела на него.

— А что, если один из участников — плохой стрелок?

Бенедикт открыл было рот, но так ничего и не ответил.

Калли покачала головой и направилась к ширме для переодевания.

— Ты меня отвезешь.

Ночная рубашка тотчас была заброшена поверх ширмы. Бенедикт воздел руки, выражая свое возмущение, и отвернулся.

— Я не возьму тебя с собой, Калли. Ты будешь ждать здесь, как и положено женщинам.

— Конечно же, я этого не стану делать. Я больше не такая покорная и послушная.

— Ты пребываешь в заблуждении, что когда-либо была покорной и послушной!

Бенедикт повернулся и обнаружил, что Калли уже одета и натягивает сапожки.

— У тебя есть выбор, Бенедикт. — Она сверкнула глазами. — Ты можешь сопровождать меня как любящий брат или остаться в стороне, в то время как я выйду из дома и буду бродить по Лондону глубокой ночью одна.

— Ты не найдешь дорогу.

— Чепуха. Ты забываешь, что мне хорошо знакома пара трактиров в этом городе. Уверена, что новость о дуэли с участием одного из самых известных лондонских аристократов разошлась быстро.

Он широко раскрыл глаза.

— Я посажу тебя под замок!

— Тогда я спущусь вниз по шпалере! — заявила она.

— Черт побери, Калли!

— Бенедикт, я люблю его! Я любила его десять лет! И только один день он принадлежал мне, прежде чем я все полностью и окончательно испортила. Или он испортил. Этого я для себя еще не решила. И неужели ты думаешь, что я не буду бороться за его спасение?

Эти слова повисли между ними, брат и сестра упрямо смотрели друг на друга.

— Прошу тебя, Бенни, — тихо и печально произнесла она. — Я люблю его.

Граф Аллендейл издал долгий вздох.

— Господи, за что мне эта твоя кара! Я прикажу заложить экипаж.

— Уверен, что ты этого хочешь? — Ник прислонился спиной к одинокой рябине, съежившись от холодного утреннего тумана, наблюдая, как Ралстон проверяет свой пистолет. — Тебя ведь могут убить.

— Меня не убьют, — рассеянно отозвался Ралстон, оглядывая широкий простор поля, выбранного Оксфордом в качестве места для их дуэли.

— Многие не менее достойные мужчины говорили то же самое, Гейбриел. Мне бы не хотелось, чтобы ты оказался в земле.