Начиная с того времени, мы с ним виделись все реже, и насколько понимаю, во многих смыслах отдалились. Когда мы жили вместе, то были близки, но теперь у каждого была своя, личная судьба. Окончив школу, Алан поступил в Университет Лидса, я же нигде больше не училась. Родители были против этого. Я пошла работать в регистратуру полицейского отделения в Сент-Олбансе, вышла в итоге замуж за офицера полиции и переехала в Ипсуич. Отец умер, когда мне было двадцать восемь лет. Ближе к концу он оказался прикован к постели и нуждался в постоянном уходе, и я думаю, что мать была рада, когда пришел его последний час. У него было оформлено страхование жизни, поэтому мать оказалась обеспечена. Она еще жива, хотя мы сто лет не виделись. Она переехала обратно в Дартмут, где родилась.

Но вернемся к Алану. В Университете Лидса он изучал английскую литературу, а потом переехал в Лондон и пошел работать в рекламное агентство, как делали тогда многие молодые люди, особенно выпускники гуманитарных факультетов. Работал он в агентстве «Аллен Брейди и Марш». Насколько я понимаю, это было для него чудесное время: работа не слишком тяжелая, деньги хорошие, множество вечеринок. Шли восьмидесятые, и рекламный бизнес процветал. Алан работал копирайтером, и именно ему принадлежит знаменитый слоган: «Удивительные эксклюзивные любимые лакомками сосиски». Это был еще один его акростих. Первые буквы слов складывались в название бренда. Мой брат снимал квартиру в Ноттинг-Хилле и, хотите верьте, хотите нет, не знал отбоя от подружек.

Рекламной деятельностью Алан занимался до 1995 года, но за год до своего тридцатилетия удивил меня, объявив, что ушел из агентства и записался в Университете Восточной Англии на двухгодичные курсы по литературному творчеству. Он пригласил меня в Лондон специально для того, чтобы сообщить об этом. Брат отвел меня в ресторан «Кеттнер», заказал шампанского и выплеснул на меня все новости. Кадзуо Исигуро и Иэн Макьюэн оба прошли через Восточную Англию. Оба издаются. Макьюэна даже номинировали на Букеровскую премию! Алан подал документы и хотя не ожидал, что его примут, но это случилось. Для поступления туда требовалось подать письменное заявление, представить портфолио творческих работ и пройти строгое собеседование с двумя преподавателями факультета. Никогда я не видела его более счастливым и оживленным. Он как будто обрел себя, и только тут я осознала, насколько важно для него стать писателем. Брат сказал, что у него будет два года, чтобы под руководством наставников написать роман в восемьдесят тысяч слов, и что университет имеет плотный контакт с издательствами и это может серьезно помочь. Идея для романа у него уже есть. Он хочет написать про космическую гонку с английской точки зрения. «Мир становится все меньше и меньше, — сказал Алан. — И одновременно с ним уменьшаемся мы». Именно это ему хотелось исследовать. Главным героем должен был стать британский астронавт, так никогда и не покидавший Земли. Книга называлась «Посмотри на звезды».

Мы провели замечательные выходные, и мне очень грустно было расстаться с братом и сесть на обратный поезд в Ипсуич. Про следующие два года сказать мне почти нечего, потому что мы с ним совсем не виделись, только иногда разговаривали по телефону. Учеба ему нравилась. Насчет других студентов у него имелись сомнения. Буду честной и скажу, что в Алане появилась заносчивость, какой я прежде не наблюдала, и она, похоже, разрасталась. Возможно, причина крылась в том, что он так напряженно работал. Он поругался с одним или двумя учителями, раскритиковавшими его работу. Забавно: брат направился в Университет Восточной Англии за наставничеством, а теперь стал считать, что вовсе в нем не нуждается. «Я покажу им, Клэр, — без конца повторял он мне. — Я им покажу!»

Так вот, «Посмотри на звезды» так никогда и не издали, и мне толком неизвестно, что стало с романом. В конце он разросся до ста с лишним тысяч слов. Алан дал мне первые две главы, и я очень рада, что он не попросил меня читать остальные, потому что они не слишком мне понравились. Написано было очень умно . У него сохранилась удивительная способность пользоваться языком, разворачивать слова и фразы так, как ему хотелось. Но боюсь, я так и не поняла, о чем книга. Каждая страница словно кричала, обращаясь ко мне. И тем не менее я понимала, что не принадлежу к разряду ее читателей. Много ли с меня возьмешь? Мне нравятся Джеймс Хэрриот и Даниэла Стил. Разумеется, я отреагировала как полагается. Сказала, что это было очень интересно и издатели наверняка будут в восторге, но потом посыпались отказные письма, и Алан пришел в страшное отчаяние. Он был так уверен, что роман выдающийся. Представьте себя писателем, сидящим в одиночестве в своей комнате, — вы могли бы думать иначе? Ужасно, видимо, было пребывать в полной уверенности в успехе и обнаружить, что ты все это время ошибался.

Короче, вот так обстояли у него дела осенью 1997 года. Он разослал «Посмотри на звезды» в десяток литературных агентств и в кучу издательств, и никто не проявил ни малейшего интереса. Всего обиднее ему было то, что двое из учившихся с ним студентов уже опубликовались. Но главное в том, что он не сдался. Не такой был у него характер. Алан заявил, что в рекламу не вернется. Он боялся, что не сможет заниматься настоящей работой — таковой он мыслил теперь писательство, — потому что не сможет целиком сосредоточиться на ней. И насколько мне стало известно, он получил должность учителя и стал преподавать английскую литературу в Вудбриджской школе.

Алану там не очень нравилось, и дети, видимо, чувствовали это, потому как у меня сложилось впечатление, что и он был не очень популярен среди них. С другой стороны, в его распоряжении оказались долгие каникулы, выходные: много времени, чтобы писать, а остальное было для него не важно. Он сочинил еще четыре романа. По крайней мере, те, о которых Алан мне сказал . Ни один из них не издали, и я не уверена, смог бы брат продолжать работу в Вудбридже, если бы с самого начала знал, что изведает вкус успеха только через одиннадцать лет. Он признался однажды, что чувствовал себя как в русской тюрьме, где человека сажают на решетку и не объявляют, на какой срок.

В Вудбридже Алан женился. Мелисса Брук, так ее тогда звали, преподавала иностранные языки, французский и немецкий, и начала работать с того же триместра, что и он. Мне нет нужды описывать ее вам, вы с ней достаточно часто встречались. По первому моему впечатлению, она была молода, красива и очень любила Алана. Не знаю почему, но мы с ней, боюсь, не очень-то ладили. На похоронах она почти не удостоила меня вниманием, и признаюсь, в этом частично есть моя вина. Я смотрела на нее так, словно между нами происходит борьба, что она отбирает у меня Алана. Когда я пишу эти строки сейчас, я понимаю, как это глупо, но я обещала честно, как на духу, рассказать про Алана и про себя, что и делаю. Мелисса читала все его книги . Она верила в него на все сто процентов. Их бракосочетание состоялось в бюро записи актов гражданского состояния в Вудбридже в июне 1998 года, а медовый месяц они провели на юге Франции в Кап-Ферра. Сын Фредди родился у них два года спустя.

Это Мелисса посоветовала Алану написать первую книгу про Аттикуса Пюнда. К тому времени они были женаты семь лет. Понимаю, что это большой скачок вперед, но мне нечего, собственно говоря, сообщить об этом периоде времени. Я работала в Суффолкском отделении полиции. Алан преподавал. Географически мы находились неподалеку друг от друга, но жили каждый сам по себе.