Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Больше, чем женщина? Ты не ошибаешься, Кёрай? Ведь она, а не он убила адепта Рёдзэна.
— Я знаю учитель. Но вы просили меня высказать свое мнение, а оно таково: именно Тресс представляет для нас большую опасность.
— Хорошо, Кёрай, я понял тебя. Теперь скажи, что ты думаешь о ней. О той, за которой я просил следить тебя.
Большие пальцы сложенных вместе рук Кёрая начали описывать круги друг вокруг друга. Он опустил глаза и надолго замолчал. Время шло. Готоба не торопил его. От слов Кёрая зависело решение, которое в ближайшее время он собирался принять. Наконец, ученик заговорил:
— Она самая большая загадка из всех, хотя в первый момент кажется, что ничего не скрывает. Общаясь со мной, старалась быть искренней. Заботится обо всех, кто ее окружает. Все мужчины из ее отряда дорожат этим вниманием. Каждый ревнует ее к остальным, но все беспрекословно выполняют ее распоряжения.
— Твои слова не дают ответа на вопрос, зачем она прилетела сюда?
— Мне трудно это объяснить, но у меня возникло странное ощущение… Если позволите, я выскажу его вслух.
— Говори, Кёрай!
— Она несет на своих плечах какую — то ношу. Чувствуется, что она тяготит ее. Этот груз и определяет ее поступки. И пока она не скинет его со своих плеч, она не покинет нашу планету.
— Остальные люди знают о ее миссии?
— Думаю, да. Но они скорее расстанутся с жизнью, чем предадут ее. — Кёрай задумчиво произнес: — Трудно поверить в то, что она убила адепта Рёдзэна под действием сиюминутных эмоций. Говорят, что это был поединок. На нем присутствовало множество свидетелей. Просто она оказалась сильнее.
Готоба фыркнул и пренебрежительно скривил губы:
— Ты повторяешь чьи-то слова, говоря о честности поединка. Она собиралась убить Рёдзэна и сделала это.
— Насколько я знаю, адепт был великим воином. Ваши слова, учитель, умаляют его достоинства. В то же время приписывают женщине слишком большие таланты в умении сражаться. Я не заметил, чтобы у нее было оружие, или она тренировалась, подобно Расту. Но согласен с вами в том, что тот поединок не был случайным. Она спланировала его заранее и сначала погубила душу адепта, а потом и его тело. Без ответа остается только один вопрос: зачем она это сделала?
Учитель и ученик надолго замолчали. Ароматические палочки на столе сгорели дотла и рассыпались в пыль, а они продолжали сидеть. Их лица застыли. Взгляды были устремлены в никуда. Казалось, они находились вне времени, где-то далеко отсюда. По крайней мере, их мысли точно блуждали в ином мире. Наконец, учитель глубоко вздохнул. Его веки дрогнули, а взгляд стал осмысленным.
— Я поговорю с ней сам. Спрошу ее прямо о том, что меня интересует, и послушаю ответы. Но одно я знаю точно. Если они отправятся в Такэ-но Ути, я пойду вместе с ними.
— Вы, как всегда, правы, учитель.
Слова Кёрая поставили точку в этом длинном разговоре. Адепт движением руки отпустил ученика и встал сам. Он подошел к окну и посмотрел вдаль. Деревья тайры начинали расцветать. Еще несколько дней — и ярко-розовые цветы, усыпавшие их ветки, наполнят ароматом воздух вокруг Хайбуна. Тогда он и нанесет визит женщине. Её ноша и связанная с ней миссия просто чепуха эмоционального Кёрая. Он заставит ее откровенно признаться во всех тайных намерениях и… вернуться туда, откуда она прилетела. Кто же сможет защитить планету, кроме него, самого старого и самого опытного ученика Великого Учителя? Готоба даже представил, насколько возрастут после этого ряды последователей Клана Терпения. И улыбнулся.
Глава 37
Прошло несколько дней, и деревья в самом деле зацвели. В этом году их красота просто завораживала. Жители Хайбуна бросали все свои дела и семьями уходили в сады. Некоторые блуждали среди деревьев, другие группами сидели на свежей зеленой траве и смотрели, как легкий ветерок шевелит розовые ветки. При этом лица у всех были глупо-счастливыми, словно у ребенка, впервые увидевшего чудо. Но вся эта волшебная красота не радовала адепта. Сегодня с самого утра он был невероятно раздражен. Не успокоила даже медитация. Его сердили две вещи: то, что сегодня он твердо решил поговорить с женщиной, и то, что за эти дни не смог узнать о ней больше. Но, как обычно бывает с людьми, он винил в своем плохом настроении не себя, а других. Например, Йяццу, который целый месяц избегал встреч с ним. Готоба не помнил, что ни разу не пригласил его к себе официально как адепт клана. Он не вспоминал бы об этом и дальше, если бы не замечание Кёрая, высказанное слишком спокойным, даже равнодушным тоном.
— Он отказывается прийти. Говорит, что плохо себя чувствует.
— Когда ты беседовал с ним?
— Вчера вечером. Он отказался посетить мой дом, мотивируя это тем, что болен.
— Просто невероятно! Адепт приглашает его, а он считает возможным отказаться!
— Прошу прошения, учитель. Но я приглашал Йяццу не от вашего имени, а от своего. Мы с ним хорошо знакомы, но никогда не были друзьями. Он вполне мог отказать мне, сославшись на нездоровье.
— А в первый раз он сказал, что занят. Не так ли? Во второй — что договорился о совместной тренировке с этим, как его? Растом! В третий раз его вообще не оказалось дома. Сегодня он болен. Что еще придумает этот мальчишка?!
— Почему вы официально не пригласите его к себе? В этом случае он не смог бы отказаться.
— Это слишком большая честь для ученика, предавшего своего учителя!
— Не думаю, что Йяццу предал адепта Рёдзэна. Он ценил и уважал его.
— А то, что он водит дружбу с его убийцами, ты не считаешь предательством? И вообще, Кёрай, — адепт отвернулся от окна и взглянул на мужчину, — сегодня ты постоянно споришь со мной. Испытываешь мое терпение?
— Нет, учитель. Простите меня. Если желаете, я еще раз приглашу Йяццу к себе.
— Чтобы он выдумал новую причину для отказа? Я сам навещу его. Посмотрим, что он скажет в свое оправдание!
Готоба еще раз с раздражением взглянул на цветущие деревья тайры и отошел от окна.
Йяццу, наоборот, сегодня был в приподнятом настроении. Наступившая весна наполнила радостью его душу. Казалось, что она расцвела подобно цветку тайры. Нет. Подобно нежному и душистому цветку дерева Сум. Мужчина сидел на полу, сложив ноги и закрыв глаза.
