А вот на самой Украине, простите, что-то с этим немножко не так. Что уж говорить, если президент Украины Леонид Кучма назвал свою книгу «Украина — не Россия». Как будто кто-то сомневается в этом. Никто не сомневался, не сомневается и не может сомневаться. И никто не сомневается в незалежности (независимости) Украины, и нет никакой необходимости подчеркивать ее на каждом шагу. С чем я и столкнулся за несколько дней пребывания там. И понять никак не могу: уж кто-кто, а украинцы так не должны бы… И объясняю для себя только одним — неосознанным соперничеством. Ход истории был таков, что одни народы и государства в силу разных причин становились центрами империй, неким главенствующим началом в той или иной ойкумене. Как, например, испанцы в латинском мире эпохи великих географических открытий. Как англичане в англоязычном мире. Как русские в восточнославянской ойкумене. И вполне возможно, что украинцы осознанно или неосознанно оспаривают у русских первенство в восточнославянском мире (ведь Киевская Русь была в Киеве!). Если это так, то мы имеем особый случай.

Но не сомневаюсь, что и этот синдром временный. Пройдет немного лет, и на Украине будут жить и говорить о себе безо всякой оглядки на Россию или, допустим, США. То есть чувствовать себя вполне самодостаточно. Как это и предопределено всем людям и народам.

Кавказская война — единственный в Российской империи пример жестокой, на уничтожение, войны метрополии с колонией.

О российском колониализме говорят до удивления примитивно и однообразно. Одни утверждают, что у нас колониализм был особый, «душевный», что все народы с радостью и песнями шли под власть Москвы. Другие называют это «имперской лажей» и «имперской лапшой на уши», а Россия была обыкновенной колониальной «тюрьмой народов».

И то, и другое, на мой взгляд, далеко от истины, потому что каждый настаивает только на своем мнении и навязывает свою идею. И у каждой стороны есть факты. Почему же их не объединить и не посмотреть на них непредубежденным взором?

Например, характернейший пример — Ермак, завоевание Сибири. Кем был Ермак и кем был Кучум. Как известно всем из песни, «Кучум ползет как тать презренный». На самом же деле мирно жил-поживал особо никому не известный хан в Сибири, никого не трогал, пока на него не напали… Кто? Добро бы царские войска, тогда все ясно для потомков. Но пришли неизвестно кто. Как в той же песне поется, «Ермак сидел, объятый думой». Ему было о чем думать. Потому что Ермак был разбойник с большой дороги, объявленный вместе со своим дружком Иваном Кольцо (Ванюха Перстень) в тогдашний всероссийский розыск как вор (убийца) и душегуб. Напомню, что это было время Ивана Грозного. В стране все перебаламучено, Русь буквально наводнена беглыми и разбойными людьми. И что же надо было совершить, какие особые злодейства и душегубства сотворить, какой кровью залить землю, чтобы тебя даже в такой обстановке объявили во всероссийский розыск! Ермака — объявили.

Но его банду пригрел граф Строганов, сам царь и бог в уральских пределах, и сказал примерно так: ладно, перед государем я вас отмажу, но вы должны сделать то-то и то-то…

Так и началось «завоевание Сибири Ермаком…».

Какой миф из сего сотворили — все знают.

А пример с Ермаком я привожу потому, что здесь все соединилось: бандиты, проходимцы, невинные жертвы, частные амбиции местных правителей, государственные интересы, экспансия России и — разумеется — мифы…

Колониализм был неизбежен. Потому как неизбежна и неостановима страсть человека к открытию окружающей земли. Чаще всего эта страсть изначально соединялась с государственным расчетом на приобретение новых владений и грабеж их, как это было с Колумбом. Иногда вначале следовало открытие, а потом завоевание и грабеж. Затем сочиняются сказки про мужественных первопроходцев-романтиков и кровожадных дикарей-аборигенов. Затем — про бремя белого человека и дикарей, которые не понимают собственного счастья от принесенной им цивилизации. И, как правило, никто себя не спрашивает: а нас просили?..

В общем, колониализм есть колониализм. Где-то Россия шла с крестом, а где-то с мечом — то есть завоевывала. А точнее, как и везде в мире, с крестом и мечом. И точно так же удерживала. И изображать российскую экспансию этаким сю-сю-колониализмом — конечно, «лажа» и «лапша на уши».

Но в то же время русский колониализм разительным образом отличался от общемировой практики. В истории российского колониализма — исключая Кавказскую войну — не было ставки на тотальное уничтожение, на геноцид, не было жестокого противостояния народов. Вспомните те же германские завоевания или практику уничтожения индейцев в Америке. Совсем ведь другая картина!

Это очевидно, если смотреть на историю страны непредубежденным взглядом. А вот объяснить — сложно. Во всяком случае — однозначно объяснить.

Я могу только предполагать. Быть может, причиной тому громадные пространства Евразии: земли много, всем места хватало — и коренным, и пришлым русским.

А потом, с чего бы русскому человеку заноситься, считать аборигенов существами ниже себя? Ведь русский человек был угнетен, замордован властью и хозяевами часто посильнее, чем почти вольный абориген. То есть они были равными и ощущали себя равными. Конечно, в таких случаях своя замордованность и униженность часто вымещается на тех, кто теперь еще слабее, — то есть на аборигенах. Это так. И так, разумеется, было. Но в любом случае это совсем другой уровень отношений, чем, к примеру, отношения английских солдат с индусами.

А еще я считаю главным здесь характер русского человека, обусловленный самим его происхождением. Русский человек XVI–XVIII веков знал своих родичей, свое происхождение, от бабушек и дедушек был наслышан о предках-половцах, славянах, литовцах, татарах-болгарах, меря, мордве и чуди… (В отличие от некоторых нынешних Назаровых, богатыревых, ермолаевых, Макашевых и баркашевых — привожу фамилии только тюркского происхождения, — которые мнят себя «арийцами» и навязываются в друзья к немецким фашистам.) Особенно это характерно было для знати, которая вела записи своих родословных и гордилась ими. (Ведь по нынешним временам даже смешно звучит, если сказать: потомки ордынцев Ермолов и Вельяминов покоряли для России Кавказ…) И он, русский человек, никогда не относился к инородцам с завоеванных и занятых земель как к существам ниже себя. Понимаете, колониализм — был, а расизма — не было! Русский человек легко сходился и роднился с аборигенами, русские легко входили в жизнь аборигенов, и аборигены легко становились российскими подданными во всей полноте. Особенно если принимали православие. К примеру, те же казаки. В само по себе исторически и этнически пестрое сословие казаков доныне входят и буряты, и якуты, и калмыки… Разумеется, православные. Немногие знают, что калмыки до сих пор делятся внутри себя на дербетов, тургутов и… казаков. Немногие знают, что флаг Области Всевеликого войска Донского был трехцветным: синим, желтым и красным. Красный цвет означал казаков-донцов, синий — иногородних, а желтый — казаков-калмыков… Трудно представить американских индейцев в составе национальной гвардии или, по нынешнему говоря, в роли техасских рейнджеров… Так ведь?