Все-таки моухейцы были правы. Он действительно был выродком. Из всего рода человеческого, потому что нормальный человек в его состоянии давно потерял бы сознание, в лучшем случае лежал бы пластом, скулил и бредил, а Делберт стоял около шифоньера, расшвыривая во все стороны хозяйские тряпки.

— Тебе надо что-то вроде рюкзака, — сказал он. — Для бутылок. Вот из этого можно сделать.

Он нашел старый детский комбинезон из тех, в которых заботливые мамаши выводят своих чад на зимние прогулки. Стеганый, с меховой подкладкой. Да, в такой упаковке бутылки точно не разобьются.

Я сунул их в рукава комбинезона и, сложив его вдвое, натянул поверх рукавов короткие штанины. Понизу в них были вставлены резинки, которые теперь не давали штанинам сползти. Комбинезон превратился в пухлый сплющенный шар, а Делберт уже отыскал в шкафу широкий кожаный ремень и пропустил его между упакованными бутылками и мягкой стеганой спинкой.

— Пробуй, удобно будет?

Если бы пару месяцев назад я увидел в кино, как человек опоясывается таким «рюкзаком», я бы хохотал до упаду. А сейчас до отказа затянул ремень на груди, притиснув бутылки к себе, присел несколько раз и пощупал, не сдвинулись ли они, даже не улыбнувшись. Что смешного? Эй вы там, поднимите головы от книжки, посмотрите вокруг и подумайте, что вы сможете привязать к себе, если это будет единственным спасением для вашего лучшего друга. Не знаете? Так запомните: все. Телевизор к спине примотаете электропроводом и смешно вам не будет. Лучше поверьте, потому что проверять это я никому не пожелаю. И вам, хотя я вас в глаза не видел.

— Нормально, — сказал я. — Теперь слушай, Делберт. Я найду Джейка и Айрис, мы попробуем выбраться в безопасную зону, и, если это удастся, я сразу же вернусь за тобой. А пока спрячься. Хотя бы в этом доме. Давай я тебе помогу подняться на чердак. Сельма ведь туда не полезет?

И как только сказал это, захотел самому себе вышибить все зубы. Зачем надо было устраивать разгром?! Кретин чертов, не мог сдержаться? Ной теперь про свою бурную писательскую натуру и всплеск эмоций. А потом засунь свое нытье поглубже в задницу. Да как только Сельма увидит, во что превратилась ее гостиная, она поднимет такой шухер, что сюда вся деревня сбежится! И облазают они дом от подвала до крыши.

Но Делберт не собирался вычислять свои шансы на спасение.

— У тебя нет времени, — ответил он. — Спускайся и постарайся догнать мистера Риденса, пока его не скрутило. Передашь ему привет.

Господи, он еще пытается улыбаться! Я обнял его, не так крепко, как хотелось бы, потому что боялся задеть раненое плечо, но все же прижал к себе и еще раз сказал:

— Все будет хорошо. Только спрячься, прошу тебя. Найди укромное место, пока они будут проводить свой обряд, и пересиди там до завтра. А завтра я приеду за тобой.

— Ты говорил… — высвободившись из объятия, Делберт пошатнулся, но устоял на ногах, жестом отказавшись от помощи. — Что на глупые просьбы всегда отвечаешь такими же. Помнишь? Я тоже… отвечаю так.

Его рука нырнула под футболку и вернулась с рукописью. Верхний лист был в бурых пятнах. Наверное, и остальные пропитались кровью.

— Возьми это с собой. Пожалуйста. Посмотришь… когда-нибудь.

Пока я прятал стопку бумаги под рубашку, он прошел до кровати Сельмы, лег на левый бок поверх покрывала и подтянул под себя согнутые ноги.

— Мисс Уибли обрадуется, — пробормотал срывающимся голосом. — Наконец-то у нее на кровати оказался мужчина.

Мне не было смешно. Не хотелось лезть в черноту провала. Не радовала перспектива столкнуться там с чем-то, сводящим с ума. И я понятия не имел, доживет ли Делберт до утра.

— Я вернусь. Очень скоро.

Что еще я мог сказать? Присел на корточки, проверил в последний раз, хорошо ли держатся нож за ремнем и бутылки на спине. Чиркнул зажигалкой, опустив руку в «колодец». Огонька хватило, чтобы увидеть выбоины в стене. Я встал на колени у края провала спиной к мальчику, руки клещами впились в доску, а правая нога отправилась нащупывать первую «ступеньку». Ага, есть! Получилось одно, получится и другое. Так говорила бабушка. Не моя, врать не буду, но чья-то бабушка должна была так говорить.

Разбиралась в жизни старая ведьма! Вторая нога нашла опору еще быстрее. Помалу соскальзывая в «колодец», я переступил с верхней выбоины на те, что пониже. Теперь самое сложное: надо опустить правую руку, нащупать выемку, ухватиться за ее край покрепче и не свалиться, пока не уцеплюсь и второй рукой. Если это удастся, я стану знаменитым на весь мир. Получу Нобелевскую премию. А главное — выживу.

— Есть фильм, — сказал вдруг Делберт. Громко и четко; я вздрогнул от неожиданности, а он продолжал: — Называется «Аутсайдер». Я его смотрел по телику. Не знаю, кто там играет и кто режиссер. «Аутсайдер», запомнил? Вернешься в Лос-Анджелес — следи за телевизионными программами. Когда-нибудь наткнешься на него.

Рискуя сорваться, я оглянулся. И увидел, что на губах мальчика снова появилась улыбка. Прощальная — если прощальные бывают такими радостными.

— И что?

— Можешь… — Делберт вздрогнул, судорога боли на мгновение исказила лицо, но улыбка не исчезла. — Можешь смотреть его одним глазом и то… прищуренным, но слушай… внимательно. И тебе… больше не будет обидно… за то, что тут случилось. Будешь радоваться… вот увидишь.

Я не мог дольше держаться в позе трюкача-акробата. Отбросил вспыхнувшие возражения здравого смысла, не стал прислушиваться к мнению души и заставил их обоих позаботиться о теле. В ближайшее время я хотел бы сохранить его в целости. Хотя бы пока не увижу этот самый фильм.

* * *

Спустился я удачно. Ободранная ладонь в счет не идет. Зато бутылки не разбились, и нож вел себя тихо, даже не пытаясь впиться мне в ногу. Честно говоря, я думал о нем все время, пока ощупью искал «ступеньки». Как пираты умудрялись лазать по вантам под ураганным ветром с ножами вдвое длиннее моего на бедре? Да и по стене спуститься им ничего не стоило. Кто там искал выемки! Цеплялись за трещинки в волосок толщиной, раз-раз — и уже внизу или наверху, хоть и на самой высокой башне замка. Не захочешь — позавидуешь. Почему нигде не открывают курсы по развитию пиратских навыков? Дело полезнее, чем бухгалтерия и маникюр, хотя и не может поспорить с контраварийным вождением.

Спрыгнув на каменный пол, я позволил себе минуту отдышаться. И снова пополз по туннелю, ощупывая каждый фут левой стены. Потребовалось совсем немного времени, чтобы измученные мышцы поняли: помилования им не дождаться — и перешли в автоматический режим, позволив мне думать о чем угодно.

Существование туннеля быстро перестало меня удивлять. Наоборот, оно было до невозможности логичным. Моухейским мутантам издавна приходилось прятаться, а что может быть надежнее подземного хода? Сто лет назад он небось в каждый дом выходил. И если в деревню заявлялся отряд полиции, моухейцы исчезали в туннеле, по которому я сейчас ползу, а тогдашние выродки и вольнонаемные закрывали отверстия в стенах коврами или придвигали к ним шкафы и ставили тумбочки, а то и просто кадушки на люки в полах. Ход должен где-то выходить на поверхность — там, откуда по окончании дождя появлялась веселая толпа милых честных людей, чтобы удивленно посмотреть на полицейских: «А мы решили погулять за холмами… Отправились в дальнюю рощицу, офицер, устроили маленький пикничок, но пришлось под деревьями пережидать дождь, а то раньше бы вернулись. Хотите выпить?»