– Я же вместе с вами условия разрабатывал. Сколько мы запросили, столько нам и дали, – удивился Константин.

Но воевода, оказывается, краем уха слышал последнюю фразу Абдуллы-бека, о чем и сказал, упрекнув:

– Ты как наши президенты в России. Те тоже любители казенными деньгами кидаться. Этим миллиарды простили, тем простили, а на то, что народ в нищете, наплевать. Я думал, уж ты-то не дурак и за Русь всей душой болеешь, а ты, оказывается…

– Слава, ты бы подумал, прежде чем меня такими сравнениями оскорблять, – возмутился Константин. – Поверь, что никогда и ни одному чужому государству я ни единой гривны долга ни за что не прощу. У нас и самих расходов выше крыши. Буду я еще гривнами разбрасываться – как же. Но тут-то совсем другая ситуация. Мы же дань потребовали, и они нам ее сполна всю отвесили… Возможно, что мало заломили – но тут не я один, а все виноваты. Кстати, и ты тоже участие принимал. И потом, сам знаешь – после драки кулаками не машут.

– Вот оно и плохо, что драки не было, – вздохнул сокрушенно Вячеслав. – После нее мы и правда из них намного больше выжали бы.

– Так вон ты к чему беседу эту завел, – догадался Константин и упрекнул добродушно: – Ты же воевода. Радоваться должен, что людей сберег.

– Хорошая тренировка все равно бы не помешала, – возразил Вячеслав. – А так-то что – ходили, бродили, а где победы?

– А для тебя они с чем ассоциируются? – спросил князь. – Чтобы поле бескрайнее, а на нем трупы горками уложены?

– Если вражеские, то примерно так я ее себе и представляю, – подтвердил воевода, ничуть не смущаясь собственной кровожадности.

– Одних вражеских на таком поле никогда не будет. Они всегда со своими вперемешку лежат, – заметил Константин. – И потом, любая победная битва чем всегда заканчивается? – и сам же ответил: – Мирным договором с побежденным противником, который для тебя выгоден, а для него – нет. Считай, что мы сразу, минуя битву, к конечному результату перескочили.

– А еще лучше, когда вообще договариваться не с кем, – упрямо заявил воевода.

– Договариваться всегда есть с кем, только не всегда с тем, с кем ты воевал, и порою это даже хуже, – парировал князь. – А если тебе драк мало, то будь уверен – на твой век хватит. Причем уже в этом году.

– И откуда такая уверенность? – удивился Вячеслав.

– Сердцем чую, – нахмурился Константин. – А сердце у меня – вещун.

– Да-а, – протянул Вячеслав. – Ты в этот раз прямо в духе отца Николая действовал, – не удержался он, чтобы не подковырнуть. – Борец за мир и все такое. Жаль, что не видит он сейчас тебя, а то обязательно возликовал бы и прослезился.

– Возможно, – флегматично заметил Константин, пропуская мимо ушей язвительные слова друга, и добавил: – Честно говоря, мне его сейчас дьявольски не хватает.

– Как-то двусмысленно звучит. Священника и вдруг не хватает дьявольски, – насмешливо хмыкнул воевода.

– Да не в словах дело. И не священника, если уж на то пошло, – поправил князь. – Он из Никеи должен епископом прибыть.

– И как тогда к нему обращаться?

– В наше время было: «ваше преосвященство». Как сейчас – не знаю, но, скорее всего, точно так же. Знаешь, – пожаловался он, – что-то мне он последнее время чуть ли не каждый день вспоминается. И при этом возникает какое-то непонятное чувство, будто с ним что-то неладное происходит.

– Ерунда, – поспешил успокоить друга Вячеслав. – Сам же говоришь, что все эти поставления, если они только сана епископа касаются, – пустая формальность. Ну, как у нас в войсках, когда вызывают для утверждения на вышестоящую должность. Прокатится отец Николай туда и назад, кучу книжек интересных тебе привезет, впечатлениями поделится, и все.

– Так ведь я же ему еще и поручение дал о Константинополе переговорить. Помнишь, толковали мы с ним при тебе об этом?

– Да помню я, конечно. Только здесь, по-моему, ты тоже зря волнуешься. Согласятся они или откажутся – лично ему в любом случае ничего не грозит.

– И все равно как-то тревожно, – не успокоился Константин. – Такое чувство, будто над ним там беда нависла. И не дай бог, если она окажется связана как раз с моими просьбами или, – искоса посмотрел он на воеводу, – с твоей разведкой.

– Да я и сам себе не прощу, – отозвался Вячеслав, но тут же успокаивающе добавил: – Да нет, ничего с ним не будет. И за разведку мою ты тоже зря волнуешься – там ребята надежные. Конечно, всякое может случиться, но подвести они не должны.

Не суесловно реку, что Константин бысть еретик и веру христову отринул. В ту же зиму поиде он на булгар веры Магометовой, воевати же их не восхотеша, но мир прияша.

Сам же учал мыслить, яко ему веру их прияти, но ведая, что они тож поклоны богу бьют, своему уговору с диаволом верен остался. Тако же приял от их гривен во множестве и дозволил за то нехристям оным на Русь святую ехати и заполонили булгары грады русския. Из гривен же оных, за кои он Русь продаша, будто Иуда, на церковь православную ни единой куны не даша.

Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 года.

Издание Российской академии наук. СПб., 1817

В ту же зиму Константин поидоша на булгар и без сечи их одолеша. Они же зрели рать велику и дань даша мнози тысячи гривен.

Из оного же сребра резанский князь ни единой куны не взяша, но на славу градов своих отдаши и, тако же и на воев. Союз же учиниша с ханом ихним, ибо ведал о ту пору ворога злее.

Из Владимирско-Пименовской летописи 1256 года.

Издание Российской академии наук. СПб., 1760

И вновь Константин поступает как очень дальновидный политик, заключив без единого сражения выгодный мир с эмиром Волжской Булгарии Ильгамом ибн Салимом.

Трактовка того, за что именно получил рязанский князь плату или дань, неоднозначна. Возможно, и впрямь, согласно Суздальско-Филаретовской летописи, он сделал какие-то уступки в вопросах веры – дыма без огня, как известно, не бывает.

Во всяком случае, в подтверждение этого предположения говорит тот факт, что количество булгар в русских городах действительно в последующие годы значительно увеличилось, а мусульманские мастера-строители, как это ни удивительно, действительно трудились у князя Константина, причем не только помогая ему строить каменные стены городов, но и даже возводить православные храмы.

О. А. Албул. Наиболее полная история российской государственности.

СПб., 1830. Т. 2, с. 153.

Одни люди думают больше о путях веры.

Другие сомневаются в истинном пути.

Боюсь, что однажды раздастся возглас:

«О неведающие! Путь не тот и не этот».

Омар Хайям