Отряд находился примерно в 120 милях к востоку от мыса Сириязаки, южного мыса восточного устья пролива Цугару. Погода снова начала портиться. К обеду засвежело настолько, что поднимать шар стало опасно. Его приказали разоружить, а истребителям занять позиции впереди отряда и на флангах с выставлением репетичных кораблей из числа трофейных пароходов между ними и броненосцами.

Видимость быстро ухудшалась. Хлынул дождь. Потом ветер быстро стих, и навалился туман. Уже к четырем часам дня пришлось выбросить туманные буи и снизить ход до семи узлов. Но и при такой скорости риск столкновений не исключался, поскольку корабли временами не видели друг друга. Даже светлые шлейфы белой парусины в темной воде пропадали в туманном мареве, а с мостика едва различалась фигура впередсмотрящего на баке.

В эти моменты окликали голосом впереди идущего, где на юте тоже выставили по человеку для этих целей. Однако голоса при промозглой сырой погоде хватало ненадолго, и перекличку вскоре, по инициативе сигнальщика Седова с «Наварина», заменили перестуком деревянными колотушками, на манер тех, что используют ночные сторожа. Стук деревяшки по деревяшке разносился не так далеко, как зычные выкрики, в то же время позволяя определять направление на этот короткий резкий звук. Кроме того, этот сигнал был отчетливо слышен, что позволило убрать лишних людей с постоянно обдаваемой брызгами палубы.

Отряд шел прежним курсом в одной длинной колонне разомкнутым строем с пароходами в середине. Вести бой в таких условиях все равно было невозможно, так что в ущерб боеспособности обеспечивали безопасность плавания. До пролива Екатерины оставалось еще более 150 миль. В штабе рассчитывали, что к моменту достижения самих Курильских островов ветер переменится и туман разойдется.

Однако он становился только гуще, и вскоре стало ясно, что даже до пролива не добраться. Такие плотные туманы летом являются вполне обычным явлением для этих мест. Согласно английской лоции, в июле месяце здесь было не более четырех дней без туманов. Но по опыту было также известно, что иногда случаются и совершенно неожиданные кратковременные прояснения, открывающие проливы.

До самого рассвета 13 июля Небогатов вел эскадру курсом на остров Шикотан. На этом острове имелись приметные горы, высотой от трехсот пятидесяти до четырехсот метров. Теоретически они должны были возвышаться над туманом. Если это так, выйдя в светлое время суток к ним с юга, с шара можно будет надежно определиться и, двигаясь далее на север-северо-запад по счислению, достигнуть пролива Екатерины и форсировать его, даже не видя берегов.

Надеясь на это, ни курса, ни скорости не меняли. Но видимость не улучшалась. К тому же и возможности сориентироваться при помощи аэростата из-за начавшегося дождя уже не было. Сам шар, изрядно потрепанный за последние дни, травил газ через оболочку. Пришлось заняться его ремонтом.

Таким образом, возможности определиться с координатами, если туман не уйдет, теперь не было. Зато, находясь в районе с сильными течениями и почти штормовым ветром, без обсервации, имелся большой риск вылезти на камни у какого-либо из островов малой Курильской гряды. Поэтому, как только стало ясно, что улучшения погоды в течение ближайшего времени ждать не стоит, Небогатов приказал развернуться на юго-восток и снизить ход.

Для экономии разрешили вывести из действия часть котлов. Истребителям после смены курса приказали: «осмотреть воды вокруг эскадры, гасить топки и подать буксиры». Учтя свежий опыт буксировки в океане, сразу готовились заводить якорные цепи, чтобы потом не маяться. Предполагалось ждать смены ветра здесь.

Поскольку скорость продвижения диктовалась теперь только способностью кораблей слушаться руля, действующих котлов в кочегарках оставляли как можно меньше. Это должно было продлить возможное время ожидания, держась к югу от Шикотана. Появления противника особо не опасались. Обнаружить нас в этой мгле, густой как молоко, можно было только случайно, при совершенно невероятном везении.

В начале девятого часа утра, едва успели развернуться на юго-восточный курс, с «Урала» передали ратьером, что начали получать сигналы с японской станции, работающей где-то поблизости. Аппараты других кораблей принимали только какие-то незначительные помехи. Державшийся на правом траверзе «Николая I» аэростатоносец был почти неразличим во мгле, окутывавшей все корабли. Все еще шнырявшие вокруг истребители никого не видели. Но их заслон, учитывая растянутость походной колонны и условия видимости, был явно недостаточно плотным.

Понимая все это, держали расчеты не менее чем у половины орудий в готовности к немедленному открытию огня. Тем не менее частые двухорудийные залпы, прозвучавшие откуда-то с правого борта «Урала», стали для всех полной неожиданностью. Первые же снаряды легли в опасной близости от парохода-крейсера, а следующие три залпа пришлись вообще под самый борт, осыпав палубы и надстройки градом осколков. К счастью, прямых попаданий не было.

Несмотря на то что противник явно хорошо видел свою цель, его самого обнаружить никак не удавалось. Даже вспышки дульного пламени полностью гасились туманом. Отвернувший резко влево «Урал» смог избежать повреждений. Теперь японские снаряды ритмично вспенивали воду на старом курсе аэростатоносца. Осколками снова разорвало тент для «колбасы» на корме, повредив лебедку. Но шар, к счастью, уже успели убрать в трюм, и он совершенно не пострадал.

Немедленно отправленный в направлении вражеских залпов «Жемчуг», ограниченный в действиях категорическим приказом не уходить из зоны видимости, никого не нашел. С него удалось лишь примерно, по звукам выстрелов, определить пеленг на противника. Туда послали ближайший «Громкий». Но он явно опоздал. Обстрел прекратился, а наш эсминец, имевший только два котла под парами и тяжело преодолевавший океанскую зыбь, снова никого не обнаружил.

Почти сразу была перехвачена японская шифрованная телеграмма. Следом за ней прошли еще не менее трех коротких кодовых депеш, передаваемых явно разными станциями, в течение всего восьми минут. Сигнал был сильным, значит, все эти передатчики находились недалеко. Это никак не вязалось со словами пленных о только двух имевшихся в этих водах станциях беспроволочного телеграфа. Или они врали, или ситуация изменилась быстрее, чем рассчитывали в штабе Небогатова.

Опасаясь, что японцы успели перебросить к Шикотану вспомогательные или бронепалубные крейсера с несколькими отрядами миноносцев, для надежного блокирования проливов, от прорыва через Курилы пришлось отказаться. Ввиду почти полного отсутствия в своем распоряжении легких сил, необходимых для разведки и способных прикрыть тяжелые корабли и транспорты от минных атак в условиях ограниченной видимости, не оставалось ничего другого, как спасаться бегством из оказавшегося опасным района ожидания.

По сигналу с «Николая I», отрепетованному всеми судами, в 09:10 резко повернули влево и двинулись на юго-запад. Приступили к ревизии угольных запасов, весьма подрастраченных за последние полтора дня. Кроме угля серьезную тревогу вызывали запасы питательной воды для котлов на флагмане. Но после проведенных перерасчетов и ее и угля все же должно было хватить, по крайней мере до Сахалина.