Мое изображение, что красовалось рядом с оживленной физиономией Годрика крупным планом, равно как и изобиловавшая грязными намеками статья, не исчезли бы из газет даже после разбирательства с Пейдж Но выплеснуть гнев стоило хотя бы ради того, дабы почувствовать, что не одна я виной всему.

– Я подожду, – ответила я, усаживаясь на неудобный стул и, вопреки соблазну полистать глянцевые журналы, устремляя неумолимый взгляд на секретаршу.

Та, не выдержав и нескольких минут, принялась звонить по разным номерам и, явно осторожничая, решать какие-то вопросы.

Пейдж появилась из офиса, светясь улыбкой.

– Мелисса! Как раз с тобой-то я и хотела увидеться!

Я проследовала за ней и закрыла дверь.

– Я ненадолго. – Говорить надлежало возможно более строго, как когда я была в парике. – Пришла поговорить о жуткой газетной истории.

– Почему жуткой, Мелисса? – спросила Пейдж, слегка наклоняя набок голову. – Ты с блеском приступила к претворению в жизнь моего замысла! Благодаря тебе Рик теперь – настоящий рыцарь на белом коне!

– Пейдж, его чуть не арестовали за угон машины!

– Ив этом не было бы большой беды, – заявила агентша с довольным видом. – Рик Спенсер натура импульсивная! Поступает, как ему взбредет в голову! – Она взглянула на меня поверх очков. – Помяни мое слово: через полгода фирма БМВ упрашивать его станет, чтобы он регулярно угонял ее машины! Умница, Мелисса!

– Послушай, – произнесла я, кипя от гнева, – Рику шумиха, может, и на руку, а мне вовсе нет! Я ведь сказала тебе: Джонатан слышать про Рика не желает. А в газетах все обставили так, будто я его девушка! Мне казалось, мы друг друга поняли и не допустим, чтобы кто-то страдал. Я думала, ты не позволишь, чтобы газеты запестрели столь неприглядными подробностями.

Лицо Пейдж выразило удивление.

– Умные люди сделают правильные выводы.

– Решат, что я кручу роман с актеришкой, обманывая собственного парня!

– С кинозвездой, – уточнила Пейдж. - Рик Спенсер и очаровательная дочь британского политика. Звучит интригующе, не находишь?

– Нет! – отрезала я. – Прости, Пейдж, но так дело не пойдет. Можешь считать, что отныне судьба Годрика меня ни капли не волнует. Джонатан – самое важное, что есть в моей жизни, причинять ему боль я больше не намерена ни за что на свете. – Я помолчала– Удивляюсь, что тебе на его чувства совершенно наплевать. Он твой друг, ведь так?

К удивленному выражению Пейдж примешалась капля снисходительности.

– Мелисса, Джонатан профессионал. Мы все здесь профессионалы Может, в Лондоне дела обстоят иначе. – «Лондон» она произнесла таким тоном, будто имела в виду Карлайл. – Не сомневаюсь, что Джонатан прекрасно понимает: ради своего клиента я пойду на что угодно. Мне казалось, и ты это осознаешь, как знаток своего дела!

– По-видимому, нет, – сказала я, улыбаясь хоть мне было отнюдь не до улыбок. Пейдж понятия не имела, в чем заключается мое дело. Что ж, забудем об этом. Какой-никакой, это тоже жизненный опыт. – Я поднялась со стула и протянула ей руку. – Когда напечатают опровержение, позвони мне, я сразу куплю газету и покажу Джонатану.

– Какое опровержение?

– Общественность должна знать правду: мы с Годриком не жених и невеста.

Пейдж покачала головой и с грустью посмотрела мне в глаза.

– Ты смотришь на мир сквозь розовые очки, дорогая Мелисса.

Я так злилась на Пейдж и так гордилась собой, что пошла прямиком в кондитерскую «Магнолия» и купила самый большой, самый вредный для здоровья кекс, какой только у них нашелся. Даже торты, что в детстве мне преподносили ко дню рождения, не шли с ним по размерам ни в какое сравнение.

Я слизывала с бумаги остатки голубой глазури, когда зазвонил телефон.

– Мелисса, это Годрик. О! Чудесно!

– Привет, Годрик, – натянуто ответила я. – Как дела?

– Паршиво. Может, встретимся, выпьем чайку?

– Я в некотором смысле… занята, – солгала я, но тут осознала, что не довела дело до конца.

Выяснение с Пейдж принесло желанное облегчение, однако не одна она была источником моих нынешних бед. Следовало объяснить, что я не намерена продолжать эти игры, и лично Годрику. С ним можно было оставаться собой, Мелиссой Ромни-Джоунс. Дынькой. Перед этим соблазном не хватило сил устоять.

– Сделай перерыв. Пожалуйста, – попросил Годрик, проявляя неожиданную настойчивость. – Я заплачу.

– Ты… нормально себя чувствуешь? – спросила я.

Годрик вздохнул и издал странный звук, по– видимому, шмыгнул носом. Неужели так расчувствовался, что распустил нюни? Нет, только не это!

– Я немного… хм… Нет, все в порядке. Только ничего не говори, ладно?

Ладно.

– Послушай, я знаю одно местечко, где заваривают отменный чай, – произнесла я. – И продают пироги с патокой.

Когда перед тобой тарелка с куском пирога и кружка чая, горевать не о чем. Хорошо, что я успела выяснить, где можно полакомиться английскими сладостями.

Годрик снова шмыгнул носом, и я рассказала ему, как добраться до чайной на Гринвич-авеню Предстояло лишить Годрика опоры – а себя единственного друга-англичанина в Нью-Йорке (если можно было назвать его другом), – без чашки крепкого чая было никак не обойтись.

– Скажи, стряслось что-нибудь страшное? – первым делом спросила я, как только мы устроились за столиком в углу, на который водрузили чайник с «Тетли».

Выбрать местечко поукромнее решила я – не хотелось, чтобы нас узнали. По той же причине я не стала снимать очки от солнца и широкополую шляпу.

Годрик ложку за ложкой пересыпал в кружку чуть ли не целую сахарницу, лишь после этого взглянул на меня. Ему не было нужды маскироваться – он выглядел сейчас прямой противоположностью голливудского сердцееда. Под глазами нависали мешки – не то от болезни, не то от нескончаемой хандры, – цвет кожи напоминал обойный клей. Прийтись по вкусу он мог лишь извращенкам, что питают слабость к чахоточным. Остальные, особенно кто замечал его поразительное сходство с парнишкой, позировавшим для плаката «Просто скажи "нет"», готова поспорить, пугались.

– Ничего не стряслось, – соврал Годрик, бросая на меня угрюмый взгляд. – Не лезь в душу.

Тебе не объясняли, что любопытство человека красит?

– Объясняли, и не раз, – оживленно сказала я. – У тебя нездоровый вид. Не дай бог подцеплю заразу – болеть мне некогда. Пейдж в курсе? Наверняка у нее есть на примете достойный врач, к которому ты мог бы обратиться. Она настроила в отношении тебя уйму планов и, естественно, не желает, чтобы они сорвались.

При упоминании о грандиозных планах агентши Годрик совсем сник.

– Замолчи, – прохныкал он и вдруг взглянул на меня с надеждой. – По-твоему, у меня нездоровый вид? А ведь несколько дней назад я был совсем в другом настроении! Может, мне правда нездоровится? И нужен не врач, а человек, что ухаживал бы за мной, окружал бы меня заботой и вниманием?