А того уже настигли «стальные стрекозы», и над горизонтом загрохотали лопавшиеся огненные шары.

Из-за прорыва аудиофильтра Джек слышал эту канонаду слегка искаженной и пытался представить, как вел себя при налете грозный гигант. Что он делал, стоял и стрелял в стритмодули или пытался спастись бегством?

Почему-то именно это для Джека сейчас казалось самым главным.

После возвращения в парк машину забрали механики, а Джека капитан лично проводил в медпункт, где врач сделал осмотр и сказал, что все в порядке, внешних и внутренних повреждений нет, но «парнишка в глубоком шоке».

— Все, что ему нужно, это нормальное питание и покой. Пусть как следует отоспится. А еще ему не помешают вот эти витаминки, по три-четыре драже в день.

И врач дал Хольмеру пластмассовую баночку.

Вместе с Джеком они вернулись в казарму, куда уже доставили из столовой еду — пожиже и пожирнее. Джек молча съел все, разгрыз одну витаминку и лег спать. Он проспал целых двое суток, но такие случаи военным были известны, особенно на передовой.

Джек проснулся вскоре после полудня, умылся, сходил на обед и, вернувшись в кубрик, застал там лейтенанта Кирша.

— Ну что, Стентон, поздравляю тебя со сдачей экзамена на классность. Теперь ты не стажер, а специалист четвертого класса.

— Спасибо, сэр, — поблагодарил Джек, которому все вокруг казалось еще каким-то ватным.

— Теперь к твоей получке прибавляется полторы сотни. Но ты не подумай, что классность тебе дали за красивые глазки, чтобы деньжат побольше получал, просто на классного специалиста можно навалить больше работы, а у нас в роте некомплект. Так что иди в парк, принимай машину, садись на головы механикам и выкручивай им руки. Готовься к отправке.

— А куда?

— Как куда? На передовой рубеж.

— А здесь что? — не понял Джек.

— Здесь, Стентон, мы были на отдыхе целых две недели.

Полковник Хоторн первым вошел в зал совещаний, зажег свет и огляделся. Как будто все было тщательно убрано и ничто не напоминало о позавчерашнем банкете, когда штаб отмечал окончание летней кампании.

Хотя особых успехов в этой кампании армия «Аркона» на Билторе не добилась, зато она не сдала «Тардиону» ни одного важного района, а на Ветсале в борьбе с «Барнурским союзом» продвинулась более успешно и отхватила большой кусок районов нефтяной добычи.

Не веря, что всего за день здесь смогли убрать весь тот ужас, что учинили на банкете штабники, Хоторн еще раз прошелся вдоль стен, заглянул за все стулья, и между шторой и стойкой с проекционной аппаратурой все же нашел тарелку с засохшим салатом.

Впрочем, это были пустяки. Задернув штору, полковник вернулся к пульту, откуда на большой экран проецировались оперативные карты, фрагменты разведывательных видеороликов и схемы наступлений.

Достав опечатанную секретную папку, Хоторн взломал печать, вытащил тонкие пластинки секретных файлов и начал закладывать их в ячейки библиотеки. Когда все было готово, Хоторн сел за пульт и только сейчас смог прислушаться к своим ощущениям.

Ему было пятьдесят три, такие попойки он вообще-то должен был бы оставить за сорокалетним рубежом, ну, по крайней мере, за сорокапятилетним. Но в пятьдесят три-то года, Говард, с твоим-то здоровьем, куда ты лезешь?

В голове снова загудело, вспомнился майор Пишнер, падающий со стола на группу офицеров связи.

Потом откуда-то появились девицы и огромный торт. Хоторн даже вспомнил вкус торта, который он почему-то жевал с бумажной салфеткой.

Ах да, они же с полковником Фиттингом поспорили, кто первый съест килограмм бумаги!

Интересно, кто выиграл?

В коридоре послышались голоса, распахнулись двери, и в зал совещаний стали входить офицеры, многие из которых еще вчера принимали лекарства и вызывали на дом врачей.

Но вот выходной день остался позади, и сегодня они появились в отутюженных мундирах, чисто выбритые и благоухающие одеколоном. Лишь красноватые лица да слегка остекленевшие взгляды выдавали в них последствия позавчерашнего банкета.

Хоторн сел ровнее. Если уж другие выглядели молодцами, то он и вовсе не имел права вспоминать о том, сколько ему лет.

Появился начальник штаба бригадный генерал Сброевский, худощавый лысоватый господин, славившийся тем, что алкоголь его совсем не брал, а только делал злее и угрюмее. Поэтому начштаба старались никуда не приглашать, отделываясь подарками и даже денежными бонусами.

После появления Сброевского разговоры поутихли, офицеры начали рассаживаться вдоль длинного стола и доставать какие-то бумаги из папок, скорее всего просто чистые листы, чтобы с задумчивым видом рисовать там треугольники или голых женщин.

— Господа офицеры! — громко произнес Сброевский, когда в коридоре послышались шаги командующего группировкой.

Все офицеры, в том числе и полковник Хоторн, поднялись и стоя встретили появление генерала Кальмерта, крашеного брюнета шестидесяти лет. Вполне еще крепкого солдата, поскольку с банкета он ушел с двумя девицами.

— Прошу садиться, — разрешил генерал и сел сам. Потом оглядел присутствующих, и началась обычная в таких случаях процедура выяснения, кого нет, по какой причине и кто пришел вместо него.

— Начштаба, начинайте доклад. А потом пусть выступит инженерный отдел и… — генерал привстал. — А где разведка? Где наша доблестная фронтовая разведка?

— Прошу прощения, сэр, — поднял руку начальник инженерной службы. — Он немного отравился, сказал, что задержится на пару минут.

— Ладно, начинайте, бригадный генерал.

Сброевский откашлялся, пододвинул микрофон и стал рассказывать, какая обстановка сложилась на фронтах группировки «Аркона» за последнее время.

Хоторн в это время дремал, все это с большей или меньшей достоверностью ему было известно.

Да, противник был напорист, да, сказывалось его преимущество в авиации и спутниковой группировке, но теперь, когда «Аркон» доразвернул орбитальную группировку и получил новейшие ракетные станции, он собирался грозить «Тардиону» так же, как прежде сам «Тардион» не давал им житья.

Из слов Сброевского следовало, что из-за недостаточно развернутой сети космических бомберов и неукомплектованности авиации «Аркон» служил мальчиком для битья, а о том, что его бронетехнические силы был вдвое многочисленнее, чем у «Тардиона», он почему-то не упоминал.

Заметив эти детские уловки, Хоторн улыбался. Ну кого начштаба пытался обмануть, ведь все офицеры штаба, в том числе командующий группировкой, знали реальное положение дел. Зачем же эта брехня?

Начштаба проговорил двадцать минут, так ничего толком и не сказав, и передал слово инженерной службе.