— Ты была тысячу раз права, когда предложила немедленно поставить Эдама в известность о его происхождении… Пока я ждала вестей от Милна о разделе наследства на два лица, Эдам узнал сам и его гордость, его психика не выдержали… Как назло, в тот день мы с Лунгом уехали чуть свет на плановую аттестацию ветеринаров, а в Южном отделении самый большой штат, и всё затянулось до позднего вечера. Приезжаю, а тут новости… Лорна с вытаращенными глазами, Барри чуть ли не при смерти… Подожди, выпью чего-нибудь от нервов. Что доктор прописал… Лорна к моему приезду заранее пригласила доктора Бона. Из обычной городской больницы, но производит впечатление человека знающего… — Айлин отхлебнула какой-то голубоватой жидкости из склянки, стоящей на кофейном столике. — В тот день все заметили, что с Эдамом что-то не так: отменил осмотры, бродил по первому этажу и рассматривал портреты, потом появился на кухне, перепугал Летку: вызвался помочь ей вымыть посуду. Был перевозбуждён и вместе с тем преувеличенно-вежлив… Летке показалось, что у него нервный срыв.

— Летка всегда зрит в корень.

— Она ответила, что наши посудомоечные машины справляются прекрасно и в его помощи нет надобности. А он сказал: «Жаль!» и ушёл. Он узнал, понимаешь? — всхлипнула Айлин. — От кого?! Потом Гриватта случайно проходила мимо моей спальни и увидела открытую дверь. Ей это не понравилось, ведь без меня никто не может сюда войти. Она постояла, прислушиваясь, потом вошла. Там был Эдам… рылся в столе. Он же Монца… приложил к панели на входе палец, и система его опознала — по крови… Я говорила уважаемому чанси Лотарусу, я предупреждала, что это ненадёжно, но кто меня слушал?!

— Доктор что-то взял?

Айлин закрыла лицо рукой.

— Боюсь даже говорить…

— Что?!

— Тетрадь с моими ночными записями…

— У вас большие неприятности, Айлин, — мрачно сказала Длит.

— Не терзай меня, я знаю… Гриватта пыталась его остановить, но он оттолкнул её и вышел… У него карманы оттопыривались… возможно, стащил что-то ещё… В коридоре ему встретился Барри. Заметил эти набитые карманы, слово за слово, опять про полотенца, и Эдам сказал ему, что он кое-что прихватил из моей спальни. Последовала безобразная сцена, которую не описать словами… это такой позор…

— Успокойтесь. Вы же не виноваты.

— Да? А кто виноват?

— Он должен был поговорить с вами, чтобы всё прояснить, а не обворовывать вас.

— Не совладал с эмоциями… Он тоже не железный.

— Что было дальше?

— Кривлялся и тряс тетрадкой перед стариком. Мол, первая кража не удалась, но сегодня он был ловок и похитил о-очень важный документ, выручит деньжат, загуляет… Барри набросился на него с кулаками, но что для молодого мужчины его малосильные тычки? Подзадоривал, бока подставлял… «Массаж? Ещё! И сюда! Ох, я сегодня знатно разжился!» В конце концов Барри осел на пол и захрипел. И Эдам ушёл. Оставил его — в состоянии, близком к сердечному приступу!

…Сегодня утром Айлин решила проведать Барри. Из его комнаты на первом этаже доносились громкие голоса, и вдруг двери распахнулись, в коридор выкатилась инвалидная коляска, в которой сидел одетый в пижаму Барри. У Виктории, толкавшей коляску, было красное от гнева лицо. Вслед за ней выбежала рассерженная Лорна.

— Извините, мада Лорна, но вы командуете только на кухне!

— Речь как раз о кухне!

— Нет, о Барри! — Увидев приближающуюся Айлин, Виктория притормозила. — Доброго

здоровья, госпожа Айлин!

— Доброе утро, — сказала Лорна.

— И вам, — кивнула Айлин. — Как он?

— Ему лучше, — поспешно ответила Лорна.

Айлин склонилась над стариком.

— Здравствуй, Барри…

Старик тяжело дышал. Остановив на хозяйке мутный взгляд, он протянул к ней трясущуюся руку.

— Приша… Ты за мной?

— Ну, вот, — расстроилась Виктория. — Кто такая Приша?

— Его покойная жена, — сказала Айлин.

— Никого не узнаёт, и это называется лучше! Что хотите со мной делайте, а я больше не дам издеваться над стариком! Забираю его на кухню! В привычной обстановке он быстро придёт в себя.

— И кто тут над ним издевается, скажите, пожалуйста? — ахнула Лорна. — Наилучший уход обеспечили, опытную сиделку пригласили, я тоже дежурю у постели в любую свободную минуту!

— Простите, мада, но вы его закормили лекарствами! Ему нужен кусок хорошо прожаренного мяса и салат из свежих овощей, а не эта гадость в склянках и манная каша!

— Жареное мясо старику?

— Он его любит! И никогда не жаловался!

— Книсса… ты… меня… не слышишь? — противным отчитывающим голосом произнесла Лорна. — На кухне шумно и слишком много народу…

— Самое то для хворых!

— Лорна, — сказала Айлин, удивляясь про себя этой небывалой стычке, — по-моему, Виктория права.

Лорна с сожалением посмотрела на старика и пожала плечами.

— Поправляйся, мой дорогой, — прошептала Айлин, наклонившись к Барри и пригладив его реденькие седые волосы. — Мой верный солдат…

…Голос Длит вывел её из задумчивости:

— Где во время всех этих событий была охрана?

— Понятия не имею. Накануне мы столкнулись с Эдамом в коридоре, и он сказал… нет, наоборот, это я сказала, что у Гонзарика головные боли… и спросила, не мог бы доктор как-то облегчить его страдания? Он как-то странно на меня посмотрел, а потом сказал с усмешкой: «Можете на меня рассчитывать, — и повторил мои недавние слова: — Ваша семья всегда полагалась на профессионализм и милосердие врачей по фамилии Риц». Мне бы взять его под руку, раз сердце ёкнуло, увести к себе и повиниться, но я торопилась… Если бы всё вернуть, Длит, — с тоской сказала Айлин, — я бы в ногах у него валялась, умоляла, чтобы он меня простил…

— Уже поздно?

— Его нигде нет! Ушёл, и с концами.

— Быть такого не может. А Баз?

— Говорит, об Эдаме никому ничего не известно.

— Баз служит тем, кто больше платит.

— Горы золотые сулила, рыдала — молчит!

— Ричард?

— Не берёт трубку! Как всегда, когда он нужен! Ты можешь что-нибудь сделать? Прошу тебя, дорогая… помоги… Это же мой сын…

— Взрослый сын. Склоняюсь к тому, что он продал ваши бумаги и уехал.

— Уехал? Зачем?!

— Хотел разбогатеть, и, вероятно, удалось.

— Но он нужен здесь! В этом городе! В этом доме!

— Похоже, он не разделяет ваши мечты.

— Нет, я буду искать его, пока не найду… Я почти успокоилась и могу мыслить трезво… Длит, — с мукой в голосе сказала Айлин. — Почему он так отреагировал? Так поторопился?

— Кажется, он решил, что его здесь держали из соображений удобства… как хорошего врача, не более. Не строили планов на его счёт.

— Какой ужас… В течение шести лет на положении прислуги… с его-то гордостью… Почему я тебя не послушалась? И как я могла не заметить? Он