Он прицелился в темную фигуру, сидевшую в головном снегоходе, хотя маячили и более удобные мишени, но он был почти уверен, что это Грейс Спиви. Ее голова чуть возвышалась над передним щитком, но об этом не стоило волноваться: пуля не могла отрикошетить от плексигласа.

Если ему удастся подстрелить ее, возможно, это вызовет смятение и раскол среди остальных. На фанатиков не могло не произвести удручающего впечатления, если бы их маленький божок погиб у них на глазах.

Чарли был в перчатках, но в них он плохо чувствовал курок, поэтому он снял перчатку с правой руки и положил палец на спусковой крючок. Так было гораздо лучше.

Он навел перекрестье прицела на лоб Грейс Спиви, рассчитав, что на таком расстоянии пуля к моменту попадания уже пересечет линию прицела и ударит где-то на дюйм ниже. Если повезет – точно между глаз. Если же нет – все равно она попадет или в лицо, или в шею.

Несмотря на минусовую температуру, Чарли было жарко. Пот градом катился с него.

Можно ли назвать это самообороной? Никто из них сейчас не угрожал ему оружием, и его жизнь не находилась в непосредственной опасности. Разумеется, он понимал, что, если не уничтожить нескольких из них прежде, чем они подойдут ближе, перевес будет на их стороне.

И все же он колебался. Никогда еще не доводилось ему так хладнокровно расстреливать людей… Что-то в нем восставало против того, чтобы действовать исподтишка, дабы не уподобиться тем монстрам, которые загнали его в ловушку. Но если он откажется от такой возможности, то непременно погибнет – так же, как Кристина и Джой.

Перекрестье прицела было точно на лбу Спиви. Чарли надавил на курок, но не сразу, а постепенно, потому что под давлением прицел слегка отклонился от цели, и он, продолжая давить на спусковой крючок, снова поймал ее на «мушку» и лишь после этого окончательно нажал на спуск, и, словно запоздалая мысль, прогремел выстрел.

Он вздрогнул, но не от предвосхищения выстрела, отреагировав на него позднее, когда пуля уже не могла отклониться, к этому времени уже вылетев из ствола. Предвосхищающая дрожь – это то, чего следует избегать при стрельбе, ибо во время постепенного, в два приема, спуска курка подсознание вводится в заблуждение, и выстрел всегда оказывается неожиданным.

Но для него гораздо неожиданнее было другое: ему показалось, что в самый момент выстрела Спиви подалась вперед, потянувшись за чем-то, и слегка нагнулась. Сейчас, снова пытаясь разыскать ее в окуляре, он не мог этого сделать. Одно из двух: или он попал в нее и она рухнула, или ее на самом деле в последний момент спасла судьба – она пригнулась и теперь была вне досягаемости.

Он немедленно прицелился в следующего.

В одного из тех, что стояли у джипа. Тот только и успел, что повернуться на звук первого выстрела. Он, видимо, не обладал мгновенной реакцией, был растерян и не вполне осознавал опасность.

Чарли выстрелил. На этот раз он был вознагражден: человек отлетел назад и распластался на снегу, убитый или смертельно раненный.

Пробираясь краем леса, Кристина достигла открытого места, и идти ей стало легче. Тут она услышала выстрел, а через секунду или две еще один. Она хотела вернуться к Чарли, хотела быть рядом с ним, хотя и знала, что не сможет ничем помочь. У нее не было времени даже для того, чтобы оглянуться. Она удвоила усилия, изо рта у нее валил пар, она старалась как можно мягче наступать на снег, но из-за спешки все равно ломала наст и проваливалась, отчаянно выискивала относительно свободные от снега участки, чтобы двигаться быстрее.

А если с Чарли что-то случилось? Что, если они с Джоем больше не увидят его?

Она не ходила в походы и знала, что ей не выжить в этой снежной пустыне. Если им придется покинуть коттедж вдвоем, без Чарли, они наверняка заблудятся и умрут от голода или замерзнут.

Природа словно желала еще больше устрашить ее, словно издевалась над ней – снова повалил снег.

* * *

Когда упал первый, остальные бросились за джип, но двое направились к снегоходам, образовав прекрасные мишени, и Чарли прицелился в одного из них. Как и предыдущий, этот выстрел оказался точным: пуля попала в грудь, человека перебросило через снегоход, он упал в сугроб и остался лежать неподвижно.

Второй лег на землю, и в него было трудно целиться, но Чарли все равно выстрелил. Он не мог определить, попал ли на этот раз, потому что его жертва теперь была скрыта под снегом.

Он перезарядил винтовку.

Чарли подумал, что среди них могут быть охотники или бывшие военные с достаточной смекалкой и они определят его местонахождение. Он стал обдумывать, как ему пробраться по опушке и найти другую позицию, надеялся – за деревьями его передвижение не будет обнаружено. Однако чутье подсказывало, что такого опыта у них не было и они не знали правил партизанской войны. Поэтому он остался на месте, рассчитывая, что кто-то из них совершит ошибку.

Долго ждать не пришлось. Один из тех, кто укрылся за джипом, оказался чересчур любопытным. Прошло полминуты, и он, присев на корточки, оглянулся, надеясь, что в таком положении попасть в него невозможно. На самом же деле для Чарли он был прекрасной мишенью. Вероятно, тот тоже полагался на собственное чутье, рассчитывая упасть и прижаться к земле при малейшем шорохе, но был подстрелен и упал замертво еще до того, как звук выстрела докатился до него.

Трое. Остается семеро. А если не считать и Спиви, то шестеро.

Впервые в жизни Чарли с благодарностью вспоминал время, проведенное во Вьетнаме. С тех пор прошло пятнадцать лет, но он еще не утратил военной сноровки. Ему был знаком выматывающий душу ужас, который испытывает как охотник, так и преследуемый, и сейчас он чувствовал психологический стресс, который бывает во время боя, но он знал, как использовать это напряжение, как обратить этот стресс в свою пользу, чтобы оставаться начеку.

Остальные не двигались, зарывшись в снег, прижавшись к джипу и к снегоходам. Чарли слышал, как они что-то кричат друг другу, но никто больше не посмел высунуться.

Он понимал, что теперь они прикованы к месту на пять-десять минут и, может быть, есть смысл вернуться сейчас в хижину, воспользовавшись этим преимуществом во времени. Но ему не хотелось упускать шанс: если у него хватит терпения, ему представится случай сделать еще один удачный выстрел, когда они немного придут в себя.

Пока он был в более выигрышном положении и остался лежать на опушке. Снова перезарядил винтовку и непрерывно смотрел вниз. Ему было приятно сознавать, что он оказался таким метким стрелком, и в то же время он стыдился своей гордости. Он радовался, что убил трех человек, и одновременно терзался своей кровожадностью.

Небо нависло свинцовыми тучами. Падал слабый снег.

Ветра пока не было. Хорошо. Ветер помешал бы стрельбе.

Внизу у машины переговоры стихли. На горы опустилась первозданная тишина.

Время шло.