— Лиска, у тебя вся жизнь впереди! Беги!

— Тебя дома ждет мама…

— Невылеченная, — хотела прошептать Марина, но раздалось только мычание.

Люр и Алексей засмеялись. Этот смех и понимание, что ее ждут дома, и от ее жизни зависит судьба ее близких, внезапно придало силы. Она сделала шаг, дернула телом побыстрее, потом еще один шаг и еще, и рванула к лестнице так, будто от этого движения зависит жизнь.

Дверь распахнулась сама, и девушка влетела внутрь. Ковыляя и налетая на перила, она побежала вверх. Дыхание играла в чехарду, но Марине было плевать. Лучше, чем лежать в смертельных объятьях Алексея…

Первый пролет закончился очень быстро. Второй дался сложнее, но когда она услышала звук хлопнувшей снизу двери, прибавила скорости.

На пределе своих возможностей, но двигаться вперед. От этого зависит ее жизнь. А ее выбор — это жить…

Она перепрыгивала через ступеньки и на третьем пролете чисто интуитивно сменила лестницу.

Лабиринт был повсюду… Она снова бежала вверх, отчаянно моля всех богов помочь и замедлить передвижение Люра. И Алексея…

— Только бы успеть. Время подожди, время — остановись! — шептала она и, казалось, время действительно слушает ее и выполняет ее команды.

Как загнанная лисица, она меняла лестницы, выбегала на балкон и перепрыгивала пролеты…Шум и топот ног позади уже давно стих, но она не прислушивалась. Как заведенная, мчалась вперед, наружу, к свободе. К жизни…

Когда она пробегала очередной пролет и открытый балкон, что-то яркое пронеслось и зацепилось боковым зрением. Марина на секундочку остановилась и медленно повернула голову.

Сумка. ярко-рыжая.

Не веря своим глазам, девушка сняла со ступеньки ногу и медленно направилась к ней. Это же ее сумка, та самая, которую она купила себе за бешеные деньги. Откуда она здесь?!

Сразу же как будто обрушились сверху звуки. Мама, дом, вещи, сумка, свобода, Роуэн, любовь, сожаление…

Была ли нужна кому-нибудь ее жизнь, если она плачет при виде простой сумки?

Она снова услышала снизу топот. Преследователи. Ненормальные охотники и убийцы…Но кто положил ее сумку здесь, на пустой, ободранной лестнице?

Марина, как зачарованная хотела взять ее и бежать с нею, но не смогла. Рыжая сумка — это ее прошлое, которого давно нет. И…ей нельзя косаться ее.

Но как только девушка подумала, что нужно бежать дальше, как из сумки, изнутри, зазвонил ее телефон. Она бы из сотни мелодий всегда бы узнала свою любимую…

— Рядом… — прошептала она и дернула сумку на себя.

Бросилась наверх, отчаянно моля всех богов, чтобы не было поздно. На ходу вытащила телефон из сумки и поднесла к уху.

— Жива? — голос, который прозвучал в трубке был очень глухой и его было плохо слышно, будто он находился под толщей воды, — Слышишь меня?

— Да! Кто это?

— Друг, — отрывисто сказал Кирилл, — Тебе нужно добраться до самой верхней лестницы и спрыгнуть в колодец. Поняла? Ничего не бойся, будь смелой. И беги быстрее!..

Связь оборвалась.

Прыгнуть в колодец? Какой?… Марина в панике бежала вверх, стараясь не прислушиваться к шуму снизу. Грохот, ругань, крики…Сколько же существ к ней бежит — весь отряд?

Когда Марина оказалась на крыше, она даже не поняла, что лестница кончилась. Бросилась вперед, но появившийся край отрезвил ее. Пустота и ветер, неприятно, наплывами, ударявшийся в лицо.

Лиска остановилась. Замерла.

Сумка снова затряслась — звонил телефон, но Марина не смогла разжать руку. Сейчас они догонят ее и набросятся. Бок болел и горло в преддверии того, что случится, задыхалось.

Дверь с размаху ударилась о кирпичную стену и появились они.

— Как…ты затащил меня сюда? — изменившимся голосом крикнула Лиска.

Запыхавшийся Алексей мельком взглянул на Люра, и, получив согласный кивок, громко сказал:

— Я вел в другой переулок. Там низкая аура, там я убивал…

— Почему ты…покрываешь его? — обратилась Марина и сделала шаг назад.

К пропасти. Потому что Люр наклонился вперед и насторожено ожидал чего-то.

— Тебе интересно? Что ж, последнее желание умирающего — закон.

Лис распахнул халат и сбросил его, оставшись в черных шортах и белоснежной рубашке. Сквозь ткань проступали кровавые отметины, и Марина в ужасе отпрянула. Телефон в сумке брякнулся и замолчал.

Повисла тишина. Пугающая и напряженная.

— Что с тобой?

— Ничего особенного для лис. Всего лишь родовое смертельное проклятие.

Марина не смогла подобрать слов. Как можно существовать в этом жестоком мире, если даже в лисьей, другой реальности, случается подобное?!! На секунду она забыла о своей боли и испытала чувство сострадания.

Бедный Люр, разумеется, есть причина в том, что он погряз в этих жестоких, ужасных преступлениях. Конечно, это не оправдание, и не поможет искупить вину, но…

— Мне приходится подпитываться. Но жизненная энергия для меня слишком высокая и чистая. Я не могу поглощать просто, как ты или ребята. Она неудобноваримая для меня. В момент насильственной смерти выделяется другая, более черная энергия, но для меня, проклятого, она нормальна. С нею я могу жить. Питаться и жить…

— И твои родные знают?!

— Мать — нет. Отец… — Люр позволил себе презрительную усмешку, — Такой же. Нам приходится скрывать свои намерения и особенно…рьяно представлять аристократов, чтобы другие не узнали, как мы поддерживаем свою жизнь.

— Хм… — Марина не заметила, как снова подошла к самому краю, и неосторожно наступила на бортик.

Пошатнулась. Ветер ударил в затылок, будто напоминая, что еще одно движение — и она полетит вниз. Что там говорил Кирилл про прыжки? Здесь нет никакого колодца — только здание квадратом, стоящее будто в пустоте и туман вокруг…

— Эй, осторожней там, — крикнул Алексей, не на шутку заволновавшись, — Нам еще убивать тебя. Нехорошо, если все пойдет насмарку.

— Не делай резких движений, красавица, — промурлыкал Люр, — Я мог тебя убить тысячу раз, но лучше, пусть это сделает он. И снова Отряд потерпит фиаско, и снова нам придется искать наивную, симпатичную дурочку…с сильной энергетикой.

— А сестра Блэра…? — побледнела Марина.

Хотя куда уж больше — ее собственная кровь закапала бортик здания. Маленький, условный.

Кто так строил — непонятно, потому что защищать от падения вниз такое низенькое сооружение никак не может. Странное здание, во всех смыслах.

— Мы же чувствуем… ты сам говорил! когда льется чья-то кровь…Неужели Блэр не понял?…

— Думаешь, мне десять лет? Я — несмышленный мальчишка, который бросается на защиту понравившейся лисички? Не смешно, милая…Не смешно, увы!