— Ты такая же красивая, как раньше, — мягко произнес Гвидо. — Не верь, если кто-то будет говорить другое.

Она опустила глаза и покачала головой.

— Скажи мне, Тесса, кроме головы, куда тебя еще ранило?

— Я сломала ногу, руку… ключицу.

— И твое сердце было разбито. — Гвидо стиснул пальцы в кулак и прижал его к своей груди.

Она сказала:

— Ты не должен был отпускать Маддалену одну. Должен был поехать с ней.

— Возможно.

— Нет, совершено точно. Она тревожится за тебя. Как ты можешь ее за это винить?

— Тесса, прошу, не вмешивайся. Ты не понимаешь. — В его голосе звенела злость.

— Я понимаю, что Маддалена тебя любит и беспокоится о тебе.

Гвидо встал и отошел на несколько шагов от скамьи, глядя в небо.

— Облака сгущаются. — Она чувствовала, что он пытается подавить свой гнев. — Ты, наверное, тоже мечтаешь сейчас о дожде?

Легкий бриз пробежал по листьям олеандров и лимонных деревьев. Тесса отбросила назад волосы, наслаждаясь прохладным дуновением на своем лице и руках.

— Мне никогда не надоедает солнце, — ответила она. — Я слишком долго прожила в Англии.

Гвидо вытащил из кармана пиджака пачку сигарет и протянул ей. Тесса услышала щелчок его зажигалки, увидела в темноте огонек. Листья шелестели под усиливающимися порывами ветра.

Он снова присел на скамью рядом с ней.

— Это не первый раз, когда мы поругались с Маддаленой. Собственно, — он невесело усмехнулся, — ссоры входят у нас в привычку.

— Все потому, что вы долгое время были порознь. И еще потому, что тебя ранило. Наверняка она очень испугалась. От страха люди часто злятся.

Гвидо рассеянно обводил глазами сад.

— Мы постоянно ссоримся из-за одного и того же. Отец Маддалены очень богат. Ему никогда не приходилось зарабатывать себе на жизнь. Он из тех людей, у кого есть нужные знакомства и которые знают, как ими пользоваться. Я его презираю.

— Ты же знал, что он за человек, когда женился на Маддалене.

— Должен был знать. — Гвидо раздраженно отмахнулся. — Но тогда мне казалось, это не имеет значения. Не имеет значения для нас.

— А сейчас имеет?

— Ей достаточно лишь намекнуть отцу, и меня немедленно направят куда-нибудь в предгорья Альп, где самой опасной моей миссией будет розыск крестьян, уклоняющихся от армейской службы.

— Тогда Маддалена была бы довольна?

— О да. Но, Тесса, я так не могу! Мне будет стыдно за себя! Мое самоуважение… — Гвидо горько усмехнулся. — Каким напыщенным ослом я, должно быть, выглядел сегодня за обедом. Люди, которые развязали эту войну, которые продолжают ее, — у них нет ни грамма чести. Бог знает, что произойдет, если мы понесем еще одно поражение там, в пустыне. У Германии больше нет возможности высылать нам подкрепление. Они и так сражаются на пределе сил, сразу на нескольких фронтах, у них острый недостаток солдат в России. — Он немного помолчал, а потом сказал: — Холодный ветер всегда означает перемену погоды. Похоже, она не за горами. Британия знает, что американцы готовы к войне. У них есть люди, есть самолеты, пушки и танки. Если союзники победят в Северной Африке, что будет дальше?

— Ты думаешь, они придут сюда?

— Думаю, да.

— А что считает Маддалена?

— Она никогда не интересовалась политикой. Я не интересовался тоже — по крайней мере, в молодости. Но сейчас я уже не могу делать вид, что политика меня не касается. — Он устало улыбнулся. — Я поссорился с женой из-за войны, в которой участвую не по своей воле. Неудивительно, что она на меня злится. Только, понимаешь, мои люди — они ведь по-прежнему там, в пустыне. Они переживают такие тяготы, которые мой тесть себе и представить не может. И я просто обязан вернуться к ним, назад. — Он стряхнул пепел на камни. — Когда Маддалена собирала вещи, мы снова поругались. Она сказала… — Он замолчал на полуслове, качая головой.

— Что, Гвидо?

Он поднял с земли опавший листок и сжал его в кулаке.

— Она сказала, что если я не хочу остаться в Италии ради нее, то я должен остаться ради Лючиеллы.

— О Гвидо!

— Я ответил, что именно ради нее и Лючиеллы я обязан ехать! Каким отцом, каким мужем я стану, если откажусь от всего, во что верю? От моей верности, от чести? Если предам их? — Он сделал паузу, дожидаясь ее ответа, но Тесса молчала. Гвидо с горечью произнес: — Ты женщина. Очевидно, ты сочувствуешь Маддалене.

— Это так. Но и тебе я сочувствую тоже, Гвидо. — Она нахмурилась. — Знаешь, я ведь тоже думала, что живу в соответствии со своими убеждениями. Я ими даже гордилась. Они были не такие, как у других людей, но для меня это не имело значения.

— А теперь?

— Мои убеждения разрушили мою жизнь. Теперь они мне совершенно безразличны.

— Я не заметил, чтобы ты сильно изменилась, Тесса. Ты стала немного сдержаннее — пожалуй, немного грустнее. Но внутри, по-моему, ты осталась прежней.

Она затушила сигарету в цветочном горшке.

— Возможно, мне стоило вернуться в Англию.

— Возможно, твой дом здесь.

— Возможно. — Она пожала плечами. — Сейчас я хорошо знаю, что такое верность. Мне потребовалось время, чтобы это понять. Раньше я считала, что, когда любовь проходит, надо идти дальше, двигаться вперед. Что нельзя связывать себя обязательствами. Этому научило меня мое детство, и так я поступала, раз за разом. Я думала, что сохраняю верность себе, что я верна своим убеждениям.

— А потом? — Она не ответила, и тогда Гвидо добавил: — Ведь было же это «потом», да, Тесса?

— Однажды я встретила человека, от которого не смогла отказаться. — Она подтянула колени к груди и обхватила их руками. — Он был умен, красив и обаятелен. И женат. До него я знала немало мужчин, которые тоже были умны, красивы и обаятельны, и многие из них были женаты. Я убеждала себя, что это не помеха, потому что я не отбираю их у их жен. — Она поглядела на небо. — Как изощренно мы обманываем себя, когда влюбляемся! Возможно, все дело было в луне и в инее. Иногда мне кажется, что в тихих уголках Англии есть какое-то волшебство, магические чары.

— Так что же случилось?

— Ничего хорошего, — печально ответила она.

Молния расколола небо, осветив двор фиолетовым сиянием.

— Надеюсь, будет ливень, — сказал Гвидо, подняв голову. — Он был бы сейчас очень кстати.

— Стефано станет переживать, как бы не начался град. Это из-за винограда.

— Ты становишься настоящей сельской жительницей, Тесса. Кто бы мог подумать, — мягко поддразнил ее Гвидо. Потом он вздохнул и сказал: — Кто знает, почему мы влюбляемся? Луна и иней — эти причины ничуть не хуже любых других. Я знаю, что ты думаешь: Маддалена и я, друзья детства, из богатых семей. Наверняка ты решила, что мы поженились по семейным соображениям, чтобы угодить родителям.