ровная местность, показалась глубокая складка — пересохшее русло. И оттуда неожиданно, как в театральном представлении, с громкими криками выскочила плотная белая толпа, по ширине почти такая же, как наш фронт, и глубиной человек в двенадцать. Десятка два всадников и дюжина ярких знамен поднялись из-под земли как по волшебству. Несколько фанатичных воинов вырвались вперед, чтобы принять удар. Остальные твердо стояли на месте, ожидая его. Уланы при виде этого явления только ускорили шаг. Каждому необходимо было набрать скорость, достаточную для того, чтобы прорвать столь плотную преграду. Эскадроны на флангах, заметив, что они частично перекрывают друг друга, немного изогнули линию вовнутрь, образовав полумесяц. Все это дело заняло всего несколько секунд. Стрелки, которые до последнего момента храбро вели огонь, были кувырком сметены в овраг. За ними, на полном скаку и в плотном строю, туда же устремились британские эскадроны, которые врезались в строй врага с яростным криком. Столкновение было страшным. Около тридцати улан, люди и кони, и не менее двухсот арабов были опрокинуты на землю. Удар ошеломил обе стороны, и секунд десять трудно было разобрать, где друг и где враг. Испуганные кони врезались в толпу, люди, свалившиеся в кучу, поднимались на ноги и в недоумении озирались по сторонам. Несколько упавших улан успели снова сесть на коней. Кавалерия по инерции увлекла их дальше.

Упорная и непоколебимая пехота редко встречается с упорной и непоколебимой кавалерией. Либо пехота бежит, а кавалерия рубит бегущих, либо, если пехота не теряет голову, она остается на месте и успевает перестрелять почти всех всадников. В данном же случае действительно столкнулись две живые стены. Дервиши сражались мужественно. Они пытались подрезать лошадям поджилки. Они стреляли в упор, едва ли не упирая стволы ружей в тела противников. Они перерезали поводья и стремянные ремни. Они умело кидали свои длинные копья. Они использовали все приемы, известные искушенным в военном деле и знакомым с кавалерией людям; кроме того, они орудовали тяжелыми острыми мечами, глубоко врезавшимися в плоть. Рукопашная схватка у противоположной стороны русла продолжалась, вероятно, около минуты. Затем кони вновь набрали скорость, уланы ускорили шаг и вырвались из толпы врагов. Через две минуты после столкновения все уцелевшие в схватке освободились от облепивших их дервишей. Тех, кто упал, рубили мечами до тех пор, пока они подавали признаки жизни.

В двухстах ярдах полк остановился, развернулся, и меньше чем через пять минут уланы перестроились и были готовы к новой атаке. Люди были полны решимости прорубить себе путь назад сквозь толпы врагов. Мы были одни друг против друга — кавалерийский полк и бригада дервишей. Возвышавшийся между нами и остальной армией гребень скрывал нас из виду. Об основном сражении мы забыли, так как его не видели. Это было наше личное дело. Там, вероятно, происходило побоище, но здесь бой был честный, ибо нашим оружием, как и у дервишей, были сабли и копья. К тому же на их стороне было численное преимущество, и они занимали более выгодную позицию. Все были готовы решить наш спор раз и навсегда. Но постепенно сознание того, во что нам обошелся этот дикий бросок, стало доходить до тех, кто нес ответственность. По равнине носились кони без всадников. Люди, получившие с дюжину ран, в крови с головы до ног, из последних сил пытались удерживаться в седлах. Лошади с огромными дымящимися ранами хромали и падали вместе со всадниками. За 120 секунд из 400 человек мы потеряли убитыми или ранеными 5 офицеров, 65 рядовых и 119 лошадей.

Линия дервишей, расстроенная атакой, стала немедленно восстанавливаться. Они сомкнулись и мужественно и стойко приготовились выдержать еще один удар. Однако с точки зрения военной тактики было сперва необходимо вытеснить их из пересохшего русла и лишить их позиционного преимущества. Полк снова выстроился, три эскадрона в линию и один в колонну, развернулся вправо, обошел дервишей с фланга, спешился и открыл плотный огонь из многозарядных карабинов. Под давлением этого огня противник развернул свой фронт, чтобы встретить новую атаку, так что теперь обе стороны выстроились под прямым углом к своим прежним позициям. Как только перестроение фронта дервишей завершилось, они перешли в наступление против спешившихся кавалеристов. Но мы вели прицельный огонь, и не было сомнений, что наша атака имела большой моральный эффект, и что противник уже не был столь непоколебим. Так или иначе, но они вскоре отступили, хотя и в полном порядке, к холму Сургэм, над которым еще развивалось черное знамя халифы, а 21-й уланский полк занял оставленную ими позицию, покрытую телами наших убитых.

Такова истинная история этой атаки. К сирдару был отправлен офицер с рапортом, и за хребтом немедленно возобновилась канонада и ружейная стрельба, грохот которой нарастал с такой стремительностью, что вскоре вся окружающая местность дрожала от взрывов. Началась вторая фаза сражения.

Еще до того, как 21-й уланский полк вышел на разведку к холму Сургэм, сирдар двинул свои бригады на Омдурман. Он решился, пусть даже ценой огромного риска, занять город прежде, чем находящаяся в поле вражеская армия сможет вернуться для его защиты. Это могло бы дать огромные преимущества. Но этот маневр оказался преждевременным. Халифа, стоявший к западу от холма, еще не был побежден, Али Вад-Хелу затаился за Керрери, Осман быстро перестраивал свои войска. На поле боя было еще не менее 35 000 солдат противника. И, как оказалось, войти в Омдурман невозможно, пока все они не будут окончательно разбиты.

Как только пехота восполнила израсходованные боеприпасы, она развернулась влево эшелоном бригад и двинулась к хребту Сургэм. Большие силы перемещаются медленно. Было нежелательно, чтобы британская дивизия, возглавлявшая эшелон, оставалась в низине к северу от Сургэма, откуда ничего не было видно, откуда было трудно вести огонь, и над которой господствовали окружающие высоты. Поэтому две британские бригады двинулись вперед почти вместе, чтобы занять гребень холма. Две ступеньки лестницы как бы слились в одну, и бригада Максвелла, которая следовала за бригадой Воучопа, оказалась в 600 ярдах южнее, чем это было бы при соблюдении обычного эшелонного построения. В зерибе Макдональд стоял вслед за Максвеллом. Но теперь в этом порядке было сделано значительное изменение. Генерал Хантер решил, очевидно, что арьергард эшелона подвергается угрозе со стороны Керрери. Не поглотила же земля все те тысячи, которые двигались через равнину в сторону этих холмов? Во всяком случае, он предпочел иметь свою самую лучшую бригаду и наиболее опытного генерала в самом опасном месте; Поэтому он приказал бригаде Льюиса следовать