Какое-то мгновение Тоби не была уверена, что жива, – казалось, какая-то часть ее существа покинула тело. Глаза у нее были закрыты, и она боялась, что когда откроет их, обнаружит себя в собственной спальне и все это окажется сном.

– Грейдон! – прошептала она в панике.

– Я здесь, любовь моя.

Он поднял ее на руки, отнес на кровать и лег рядом, притянув ее голову на свое плечо и погрузив руку в волосы. Другую руку он положил на ее живот, ощущая сквозь ткань платья его чуть изменившиеся очертания.

– Наш, – прошептал Грейдон.

Тоби положила ладонь на его руку.

– Да. Ох как бы я хотела…

Его поцелуй не дал ей договорить. Впрочем, Грейдон и так знал, что она собиралась сказать: ей хочется, чтобы они могли остаться здесь, чтобы могли быть мужем и женой и вместе растить детей. Тоби прижалась к нему и покрыла поцелуями шею. Грейдон мягко произнес:

– Мы должны вернуться.

– Я знаю. – Тоби обхватила его лицо ладонями. – Как в прошлый раз – мы заснем и перенесемся отсюда.

– Нет, я имею в виду – на свадьбу. Мы вернулись сюда с какой-то целью, и я намерен выяснить, что это за цель. Если Гаррет нанял доктора Хэнкока принимать роды у его жены, значит, между ними должна была существовать какая-то связь еще до этого.

Тоби посмотрела ему в глаза и увидела в них гнев.

– Что ты собираешься делать?

– Возьму меч, разрежу этого доктора на куски и выброшу в море, на съедение акулам.

Гнев так переполнял Грейдона, что он не мог оставаться на месте. Он скатился с кровати, подошел к камину и уставился на огонь.

– Грейдон! – Тоби приподнялась на локтях. – Ты не можешь так поступить! За это накажут Гаррета.

– Знаю, но это то, чего мне больше всего хочется. – Он подбросил в огонь полено и, оглянувшись на Тоби, начал шарить по карманам. – Не знаю…

Грейдон замолчал, достал наконец какой-то листок бумаги и улыбнулся.

– Ты прихватил что-то с собой?

– Я думал – вернее, надеялся, что, если воссоздать атмосферу нашего последнего визита в прошлое, мы снова перенесемся в те времена, поэтому в порядке эксперимента положил кое-что в карманы.

– Значит, все было сделано не для меня, а для Табиты?

Грейдон усмехнулся:

– Да. Разве ты не знаешь, как сильно я в нее влюблен? Особенно мне нравится, как она исполняет стриптиз.

– Вот как? Впрочем, я так же глубоко и страстно влюблена в Гаррета, так что мы квиты.

Тоби подложила под голову подушку и призывно посмотрела на Грейдона. В его глазах явно читалось желание вернуться в постель, но он перевел взгляд на маленький письменный стол в углу комнаты.

– Я положил в карманы монеты двадцать первого века, современный медицинский журнал, кое-какие мелкие инструменты и запись хронологии событий с тысяча восемьсот шестого года.

Тоби разобрало любопытство, и она села на кровати.

– И что, все это здесь?

– Ничего нет, – покачал головой Грейдон. – Ничего, кроме фотокопии письма Партинии к матери.

– О! – Тоби плюхнулась обратно на кровать. – Про печально известного доктора Хэнкока. Ради бога, скажи, что ты не собираешься на самом деле его убить! Даже тайком!

– Я думал об этом, но это не выход. Боюсь, Гаррет просто нанял бы другого доктора. Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы к Табби даже близко не подошел ни один врач.

– И как же ты это сделаешь?

Грейдон взял со стола перо.

– Я собираюсь скопировать это письмо и распространить. Скажу, что речь в нем идет об одном моем знакомом из Бостона. Доктор Хэнкок загубил его жену. Поскольку семьей Кингсли, по-видимому, правит капитан Калеб, я заставлю его поклясться, что к моей жене не притронется ни один врач.

Тоби встала с кровати.

– Чтобы письмо выглядело более правдоподобно, нужно убрать упоминания об острове. Тебе помочь?

– Да, пожалуйста.

Тоби подошла к письменному столу и остановилась рядом с Грейдоном. Он обнял ее за талию, привлек к себе и, прижавшись головой к животу, прошептал:

– Я тебя люблю. Здесь и сейчас, в этом месте и в это время, когда я свободен, я могу открыть тебе свою душу.

Он посмотрел на нее, и в его темных глазах заблестели слезы. Тоби обхватила его голову руками и поцеловала в лоб.

– Я люблю тебя сейчас, любила тогда и буду любить во все времена.

Грейдон на мгновение уткнулся лицом ей в живот, потом резко отвернулся, вытер глаза и не глядя протянул листок бумаги, который принес с собой. Тоби взяла его дрожащей рукой, поскольку уже читала это письмо и вовсе не горела желанием прочесть снова.

– Начнем со слов «Мой дорогой Гаррет».

Вздохнув, она с большой неохотой стала читать это ужасное письмо.

«Гаррет так волновался за свою возлюбленную Табби, что выписал из Бостона доктора Хэнкока. Он боялся, что если что-нибудь пойдет не так, местная повивальная бабка – с двадцатилетним опытом! – не будет знать, что делать. Роды Табби продолжались несколько часов, и доктор сказал, что не собирается ждать всю ночь, пока родится какой-то ребенок. Ее тело было еще не готово, а он применил щипцы. Конечно, правила приличия не позволяли ему смотреть на то, что он делал, и он орудовал этим стальным монстром вслепую. Он захватил ими часть матки Табби и, когда доставал ребенка, вытянул вместе с ним ее внутренности. По-видимому, он приложил слишком много силы, потому что младенец сразу же умер – доктор раздавил его маленькую головку. Табби кричала от боли, и, чтобы она успокоилась, доктор сделал ей обильное кровопускание. Торопясь на последний паром, этот ужасный человек заявил, что жизнь и смерть находятся в руках Всевышнего и что он сделал все, что мог, чтобы их спасти. Когда Табби умирала, мы ей сказали, что младенец спокойно спит. Она отошла в мир иной с новорожденным на руках, так и не узнав правду. Никому из нас не хватило духу сказать Гаррету, что его жену и сына убил этот доктор. Зная его темперамент, мы не сомневались, что он бросится его разыскивать. Могу тебе сказать, что ни одну женщину на этом острове не волновала судьба доктора, но мы не хотели, чтобы Гаррета повесили за убийство».

Грейдон ушел рассказывать о письме.

Тоби хотела пойти с ним, но на нее вдруг напала такая сонливость, что она с трудом стояла на ногах. Видя это, Грейдон улыбнулся:

– Тебе и нашему ребенку нужно поспать.

Он подвел ее к кровати.

– Но я хочу тебе помочь, – пробормотала Тоби, хотя у нее слипались глаза. – Что, если я усну и проснусь дома, а ты будешь все еще здесь…