отшибе. Вокруг пустырь. Все простреливается насквозь. А они вооружены, я извиняюсь… только, что артиллерии нет. Чтоб их вышибить, боевой вертолет надо вызывать… или танки… Короче, зачем нам тут Сталинградская битва?

— Сколько их там? — поморщился Аркадий Иванович.

— Штук десять-пятнадцать в доме… Штук пять, я думаю, или около того, в огороде засели. Ну и пара-тройка мотоциклистов по округе мотается… Да в городе еще сколько-то… По косвенным данным, общая численность группы — тридцать-тридцать пять особей.

— К операции все готово? Я имею в виду людей? Оцепление, информационная поддержка? Инсайдеры в силовых структурах?..

— Конечно! — кивнул водитель. — Давно все готово… Ну вот и приехали.

Лексус заехал в услужливо открывшиеся при его приближении ворота коттеджа.

— Здесь удобное место, возвышенность, холм… все, как на ладони. Отсюда и будем наблюдать…

— Когда они его привезли? — поинтересовался Аркадий Иванович, выходя из машины.

— С час, примерно, назад.

— Хм… Быстро вы тут обустроились…

— Так работаем…

— Андрей…

— Да, Аркадий Иванович?

— Ты думаешь, это Костас?

— Ну если вы помните, я с самого начала…

— Да помню, я помню… — отмахнулся пожилой. — просто, жалко будет, если это он… Я ведь его с каких еще лет знал… работали же вместе. Плечом к плечу, как говориться. Да!.. Вот ведь судьба! Ладно Андрей, командуй…

От дверей коттеджа к ним спешил невысокий черноусый парень, одетый в белую сетчатую майку и шорты с кроссовками.

— Истинные прибыли! — начал говорить он еще на подходе. — Здравствуйте, Аркадий Иванович!

— Сколько их? — спросил Андрей, голос у него стал властный.

— Трое.

— Не маловато? — прищурился пожилой.

— Куда их больше-то? — пожал плечами черноусый, — Стандартная штурмовая группа. Пойдемте, я вам покажу место наилучшего обзора!

***

RAV бодро перевалил через мостик и, уже приготовился въехать под поднятый шлагбаум, когда из кустов выскочил Мустафа. Он перекрестно замахал руками, требуя остановиться.

— Чего надо? — высунулась в окошко Мира. Она была за рулем.

— Дальше нельзя! Сюда на проселок сворачивайте! Быстрее, быстрее, давайте!

— Раскомандовался тут… — пробурчала Мира, поднимая стекло.

Кроссовер, заворчав двигателем, съехал с дороги, поднялся на пригорок, затем спустился в низину. Мустафа трусил следом.

— Здесь, здесь… — махал он рукой, показывая, где следует остановиться.

RAV вздрогнул и затих. Мира, вынув ключ из замка зажигания, соскочила с сидения. Слева хлопнул дверкой Ким. Наклонив спинку водительского кресла, последней из салона выпорхнула Рика. Истинные были облачены в хамелеоны — маскировочные комбинезоны из легкой и прочной ткани, меняющей цвет в зависимости от обстановки.

— Вот карта… — Мустафа развернул лист бумаги. — Не ахти, конечно, но все, что успели добыть…

Ким молча забрал у него карту.

— Почему мы только сейчас узнали про операцию? — мрачно спросил он.

— Ты меня спрашиваешь? — Мустафа удивленно развел руками. — Я-то откуда знаю? Начальству видней…

Мира дернула его за рукав:

— А почему ты, жопин дядя, покинул квартиру и нарушил инструкцию?

— Я па-апрошу без грубостей, мадемуазель! — он вежливо убрал ее руку. — Сказали мне, я и покинул…

— Кто сказал? — глаза Миры стали почти черными. Рика предостерегающе положила руку ей на плечо.

— Руководство! — сказал Мустафа снисходительным голосом. — Опять же руководство, Мирочка!

— Я тебе не Мирочка! Понял, говнюк?!

— Хватит! — рявкнул ей Ким, и повернулся к Мустафе. — Он еще жив?

— Кто? — удивился тот. — А, да… жив, жив… по крайней мере, десять минут назад, был еще жив…

Ким презрительно посмотрел на него, но больше ничего не сказал.

***

Перед мной стоял пожилой, невысокий человек выражено восточной внешности. Высокий, изборожденный морщинами лоб, крупный нос, прищуренные хищные глаза под кустистыми бровями. Тонкие губы, искривлены, в равнодушно-презрительной усмешке. Смолисто-черные, кудрявые волосы, изрядно тронуты сединой. Он сильно сутулился, почти горбился. Одет по жаре, в какую-то широкую, цветастую рубашку навыпуск, светлые брюки и босоножки. Это несоответствие между зловещим выражением лица и легкомысленным одеянием дополняло собой ощущение угрозы, которым было пропитано пространство вокруг этого человека. Нелюдя…

— А это я с тобой разговаривал, Наблюдатель, через своих бет, — голос был резким и скрипучим. Не хриплым, а именно скрипучим, как на старой пластинке. Крайне неприятным.

— К-то т-ы? — я еще не совсем отошел от той гадости, которую мне вкололи, губы не слушались, язык заплетался, как у пьяного.

— Кто я? — усмехнулся тот. — А ты разве еще не понял? Или боишься, себе в этом признаться? Ну и правильно боишься! Я вашего брата живым не отпускаю, не в моих это правилах!

Он смотрел в упор, безжалостным, немигающим, змеиным взглядом, от которого вставали дыбом волосы и по спине бежали мурашки. Я почувствовал, что на лбу выступила испарина. Словно сама смерть уставилась на меня, своими пустыми глазницами. Ощущение усиливалось тем, что все скопившиеся в комнате нелюди, глядели точно также. Наверное такой взгляд был у Медузы-Горгоны. Только вместо того, чтобы окаменеть, я, наоборот, почувствовал, что тело начинает пробивать крупная дрожь, словно от холода, хотя в доме было жарко и душно. Внезапно сутулый развернулся на каблуках и заложив руки за спину принялся ходить взад-вперед по комнате, словно в ней было пусто. Остальные расступались перед ним, и тут же вновь смыкались за его спиной. Это было странное, жутковатое зрелище. Сутулый обошел вокруг меня, раздвигая своих марионеток, словно высокую траву. Встал за спиной. Некоторое время молча сопел. Я почти физически, чувствовал, как он сверлит взглядом мой затылок, словно пытается заглянуть прямо в черепную коробку.

Меж тем, действие неизвестного наркотика прошло, мозг, вновь стал работать четко и быстро. От браслета по руке распространялось ощущение тепла и даже какой-то вибрации. Я, наконец, стал адекватно воспринимать окружающее. Попытался оглядеться. Деревенский дом. Скрипящий, под ногами топчущихся ари, дощатый пол, беленые известкой, стены и потолок. Под потолком желтела тусклая, одинокая лампочка, без абажура. В доме было, по крайней мере, две комнаты. Вход во вторую, виднелся за спинами столпившихся ари, кокетливо прикрытый кисейными занавесками. Окно справа, плотно заперто ставнями, но дневной свет откуда-то все же сочился. Изо всех сил скосив глаза, я увидел второе окно, напротив которого, по-хозяйски расположился на столе ручной пулемет. По краям стола, стулья. Слева русская печь, возле нее какие-то ведра, лавки. Впрочем, из-за толпящихся ари, все, что стояло на полу, было видно плохо. Сами ари являли собой весьма странное зрелище. Они все время двигались не останавливаясь ни на секунду, словно настоящие муравьи или пчелы. Но не просто хаотично, а время от времени соблюдая некую симметрию. Двое из них, стоящие в паре метров друг от друга могли одновременно повернуть голову или сделать шаг в одну и ту же сторону, в то время как особи располагающиеся между ними, ничего подобного не