— Салют! — кричит Гога, размахивая красным флажком.

Гога подскакивает ко мне чуть не вплотную и, задрав голову, шепчет в ухо:

— Следуйте за мной. Я покажу один дом. И ша! Вопросы потом. А пока «мы только знакомы, как странно». Народная песня.

Затем он галантно раскланивается с Леной и даже целует ей руку. Делать нечего, мы сворачиваем в какую-то тихую улицу и идем вслед за Гогой, который с независимым видом следует впереди нас. Очевидно, по каким-то соображениям он не хочет демонстрировать свое знакомство с нами. Я стараюсь запомнить улицы, по которым мы идем.

Наконец Гога сворачивает в подворотню какого-то большого и, видимо, старого здания с высокими стрельчатыми окнами и каменным львом у подъезда.

В большой полутемной подворотне Гога поджидает нас. Когда мы туда заходим, он берет меня под руку, отводит в сторону и указывает в глубину двора, где стоит небольшой деревянный домик.

— Вон в той доходяге, — тихо говорит Гога и опасливо озирается, — временная резиденция этого типа. Предупреждаю, бандит. Он будет делать Галку. — И, словно спохватившись, торопливо добавляет: — Ша. Я исчезаю. Вы после меня. Ясно? И не сразу.

Мы возвращаемся к Лене. Гога, обольстительно улыбаясь, прощается с ней.

— Вы разрешите вечерком вас сфотографировать? — галантно осведомляется он.

Я незаметно киваю Лене.

— Заходите, — весело соглашается Лена.

Гога довольно поспешно и с явным облегчением ретируется. Неужели он так рисковал, приведя нас сюда?

Мы с Леной, обнявшись, словно влюбленные, нашедшие наконец укромный уголок, стоим еще некоторое время в подворотне. Через голову Лены я внимательно изучаю двор и одинокий домик вдали.

— Интересно, кто этот тип… — задумчиво говорю я. — Откуда он приехал и кто его позвал.

— Позвал его Зурих, — убежденно отвечает Лена, пряча лицо у меня на груди. — А вот приехал… может быть, тот самый, из Пунежа, как ты думаешь?

— Возможно, — соглашаюсь я. — Вполне возможно. Эх, хоть одним бы глазком на него взглянуть.

— Ничего. Взглянут другие.

— А может быть, зайдем во двор? — предлагаю я. — Он же нас не знает. Хотя бы поближе рассмотрим эту доходягу.

— Не надо, — решительно возражает Лена. — На всякий случай не надо. Мало ли что.

И, к счастью, я ее слушаюсь.

Мы не спеша возвращаемся в гостиницу. Адрес дома я немедленно сообщаю по телефону Стасю.

— Все будет сделано, — говорит он. — Вечером жди Леву, как условились. Ты меня понял?

Лева приезжает к нам под вечер. Одет он подчеркнуто небрежно. Перепачканное в чем-то пальто, мятая старая кепка, под скрученным в жгут сереньким кашне виден расстегнутый ворот заношенной рубашки. Физиономия у него заросла черной щетиной. Словом, Лева выглядит довольно жутковато.

— Тебе надо соорудить такой же туалет, — застенчиво улыбаясь, говорит он.

Мы с Леной принимаемся за дело. Этот вариант предусмотрен нами еще в Москве.

— Велено передать, — говорит между тем Лева, — по этому адресу действительно живет приезжий. Пока только установлено, что он из Москвы.

Вот тебе и раз! Кто же это может быть? Как хорошо, что мы не зашли во двор.

Когда мы собираемся наконец уходить, на город уже опускаются сумерки. Напоследок Лева критически осматривает меня.

— Тебе бы еще роста убавить, и полный порядок, — усмехаясь, говорит он.

— Чтоб не бросаться в глаза. Первая заповедь в нашем деле.

— Трудновато, — отвечаю я. — Но если ты велишь…

— Ай, бросьте, — машет рукой Лева. — Калеки мне тоже не нужны.

— Мальчики, только будьте осторожны, — говорит Лена и, обращаясь ко мне, добавляет: — Мне еще не хватает, чтобы что-то случилось с тобой.

— Сестренка, у тебя, кажется, сдают нервы, — ласково говорю я и, словно ребенка, глажу ее по голове. — Ну, ну. Все будет в порядке.

А Лева, наш застенчивый, немногословный Лева, вдруг выдает целую речь, весьма, кстати, удачную.

— Чуть не забыл, — говорит он. — Мы сегодня звонили в Москву, в ваше хозяйство. Майор Цветков велел поздравить вас с праздником и передать, чтобы работали спокойно. Ваш друг, капитан Откаленко, чувствует себя нормально. Тоже просил передать вам привет. Через два дня его транспортируют в Москву, к его старикам. Вот так.

Мы с Леной переглядываемся, и она чуть вымученно улыбается.

Мы выходим из нашего шикарного номера и торопливо сбегаем по широкой, выложенной ковром лестнице, мимо удивленного нашим видом швейцара в золотых галунах и говорливой толпы иностранных туристов. У подъезда нас дожидается машина.

Когда мы усаживаемся, Лева говорит:

— Теперь я тебе обрисую, куда мы идем, — он на секунду умолкает, словно набираясь сил для такого длинного рассказа, потом, закурив, продолжает: — Вообще-то говоря, довольно-таки неказистый пивной бар на Пересах. Но! — Лева предостерегающе поднимает палец. — Директор вполне надежный человек. Это раз! Очень удобное помещение, выходы, подсобки. Это два! Сейчас все увидишь. Но главное — это три! Кое-кого там поят в долг. И кормят тоже. Мировые музыканты. Бывают и «королевы», умереть какие! Ну и всякие нужные и интересные встречи. Словом, реклама идет. Среди этой публики, конечно. Никто из приезжих не минует этой точки. А из своих и подавно. Появляются и весьма опасные. И это их последний загул. Мы между собой так это место и зовем: «Точка, и ша!» Но ни одного мы там не берем. Что ты! Там все чисто и безопасно. Мы их берем далеко и совсем в других местах, когда они уже забыли, что провели вечерок в той точке. Ведь есть и другие места, где они у нас «отметились», — в голосе Левы звучит больше злости, чем лукавства. — Но вот что имей в виду. Между собой они там толкуют и счеты сводят.

— Галя хочет завтра пойти туда со мной, — говорю я. — Показать кого-то.

— Во, во. Где же и показывать, как не там, — кивает Лева. — Но сначала мы сами все посмотрим и ты маленько освоишься. — И с ударением добавляет: — Сидеть будем отдельно. Мы не знакомы.

— Понятно.

Машина между тем все петляет и петляет по ярко освещенным, шумным улицам. Кругом много народа. И конечно же, всюду смех и веселье. Одесса не может праздновать тихо и чинно, у одесситов не тот темперамент.

Наконец машина останавливается.

— Дальше пойдем пешком, — объявляет Лева. — Нам рекламы не надо, мы не пижоны.

Мы проходим два или три тихих квартала, поворачиваем за угол и неожиданно попадаем на довольно людную площадь.

На противоположной стороне я вижу широкие, задернутые шторами и освещенные изнутри окна в полуподвале какого-то дома, красно-зеленую неоновую вывеску над ними, слышу доносящуюся оттуда музыку и догадываюсь, что это и есть та самая «точка».