Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока в голове крутятся вариации на тему «какой же он идиот» — я лихорадочно стягиваю с Такеши брюки, осматриваю его бедра, не нахожу ничего, стягиваю трусы и …
— Так… — говорю я, разглядывая Такеши без трусов. Нет, я мог ожидать всякого. Например, что он себе член отрезал и кровью истекает сейчас. Могло быть? Могло. Бывали такие вот случаи в мировой истории на почве полового помешательства. Или у него могло быть два члена, например. Или такой здоровенный как у звезды adultvideoиндустрии… но вот что никакого члена у Такеши вовсе нет… и что к внутренней поверхности его белых трусов была прилеплена прокладка — я не ожидал.
Такеши открывает глаза и некоторое время смотрит на меня, потом на свои штаны, которые лежат рядом. Потом на трусы у меня в руках. И начинает кричать. Высоким, девичьим голосом. Опять теряет сознание. Как можно потерять сознание во время крика? Наверное можно, я не специалист. Стою над Такеши с ее трусами в руках и напряженно размышляю над дилеммой — надеть на нее трусы, или нет? В конце концов они все равно уже мокрые… менять придется.
Я иду в «гостиную». Мне нужна Сора. Сора — она мой моральный компас в этом море неопределенности, я уже понял, что она скорее умрет, чем совершит недостойный поступок. Потому за определением что тут морально, а что — аморально и где всему этому пределы — я иду к ней.
— Сора-тян — говорю я ей и тяну за рукав в сторонку. Говорящая с ней Юрико делает рот буквой «О» и понимающе кивает. Понимает она. Ни хрена вы не понимаете, думаю я, знали бы вы.
— Соря-тян — я продолжаю тянуть ее в коридор. Она хмурится, но идет за мной. Останавливается она только тогда, когда мы приходим к душевым.
— Я бы хотела тебя сразу предупредить, Кента-сенсей — говорит она, слегка краснея и глядя на дверь в душевую: — я берегу себя для будущего мужа. То есть, я конечно польщена твоим предложением, но…
— Ой да ладно тебе! — я отрываю дверь и вталкиваю туда Сору. Тренированная, волевая, всегда готовая к поединку и неожиданной атаке девушка вдруг теряет равновесие и конечно же — падает на пол. Пиджак распахивается, его полы разлетаются в стороны, и она издает какой-то совершенно женский писк, закрываясь руками. Я смотрю на это все и качаю головой. Ну чисто, барышня в беде, как будто не она недавно пыталась меня по ангару боккеном гонять. И где у нее переключатель из «безжалостная воительница» в «очаровательная в своей беспомощности» находится? Должна быть кнопка, да.
— П-по крайней мере не так грубо! — говорит она, лежа на полу и отворачивает голову в сторону, ее щеки пылают алым, а дыхание прерывисто: — у меня это в первый раз… так что…
— Я, млять, рад за тебя… просто охрененно рад. — отвечаю я и закрываю за собой дверь. Сора зажмуривается. Я сажусь рядом с ней и обхватываю голову руками. Некоторое время в душевой царит тишина и я даже слышу, как капает вода из крана в той кабинке, где был… была? — Такеши…
— Что с тобой — наконец спрашивает Сора, поняв, что я не собираюсь стряхивать «пыльцу ее невинности». Возможно в другое время мне бы все это польстило, но прямо сейчас у меня культурный шок.
— Сора, я тебя знаю недавно, но ты произвела на меня впечатление очень хорошего человека. Настоящей буккэ-но-онна.
— Мне приятна такая высокая оценка — кивает Сора, садясь на пол в сэйдза и сразу же становясь похожей на адепта боевых искусств, который решил стать страховым агентом. Такой вот контраст между позой и костюмом.
— И я хотел спросить у тебя совета — говорю я: — вот скажи, если мальчик переодевается в девочку на этом шоу — это … приемлемо?
— Вряд ли — не задумываясь отвечает мне Сора: — ведь он тогда должен будет жить с девочками, а это вызовет скандал — потом, когда все откроется.
— Понимаю — отвечаю я, представляя себя на женской половине. Понятно, что меня никто с девушкой не перепутает, но если бы… совместные спальные посиделки, пижамные вечеринки, драки подушками, хватание друг друга за… нет, определенно, у меня слишком идеализированные представления о женском общежитии. И вообще при словосочетании «женское общежитие» — в голове что угодно появляется, но только не картинки совместного быта. Как там у Монти Пайтона — «мы просто несколько девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти и нам так скучно здесь! Мы только и делаем, что раздеваемся, одеваемся, принимаем ванны, смазываем друг друга кремом и делаем массаж, а потом снова одеваемся и раздеваемся…»
— Значит весь этот кроссдрессинг на шоу запрещен? — уточняю я. Если так, то Такеши в неприятном положении, все вскроется и тогда он/она — попадет. Судебные иски, публичный позор. Вот черт, решила же идиотка парня играть. Вот Сора смогла бы, она пожестче любого парня будет.
— Ну… если наоборот — девушка переоденется парнем, то можно… — пожимает плечами Сора и ее лицо вдруг принимает осмысленное выражение. Она оглядывается по сторонам.
— Ты! — говорит она: — Такеши! И ты…
— Я, я — успокаиваю ее я: — да, да… все верно.
— Вот оно что… — говорит Сора: — я почему-то сразу подумала, что парень из Такеши так себе, а вот девчонка красивая получилась бы. Прическу поправить, очки эти идиотские снять. Правда плоская…
— У нее бинты под рубашкой. Она там себе все перетянула — говорю я: — сильно так, аж до посинения.
— Тогда понятно. — кивает Сора: — поэтому она и безрукавку эту уродскую носила и очки такие… Наверное, задыхалась еще — бледная ходила. Механическая фиксация грудной клетки приводит к кислородному голоданию. Тут надо животом дышать — как
