Тем не менее, думается, что сегодня на повестке дня стоит не клонирование человека как целого организма (репродуктивное клонирование), а клонирование его отдельных клеток. Последняя процедура получила специальное название — терапевтическое клонирование. Суть этого перспективного направления вот в чем. У эмбрионов на ранних стадиях развития имеются уже упоминавшиеся эмбриональные стволовые клетки. Кроме того, практически во всех органах взрослого организма наряду с хорошо дифференцированными клетками, составляющими основную массу этого органа, в очень незначительном количестве присутствуют специальные стволовые клетки. Стволовые клетки в условиях in vitro под «руководством» экспериментатора могут быть превращены в любые другие типы клеток, имеющихся у взрослого организма. Далее они могут быть перенесены в тот или иной пораженный орган и способствовать восстановлению его функций. Являясь собственными клетками организма (т. е. иммунологически идентичными), искусственно перенесенные клетки не будут отторгаться. Теоретически все это относительно просто, но до реальной широкой практики дело пока не дошло.

Ясно, что кроме чисто научных проблем и опасений, существуют и многочисленные морально-этические проблемы, связанные как с геномом человека вообще, так и с искусственными манипуляциями с ним, и с клонированием человека. Теперь и поговорим об этом подробнее.

Успехи, достигнутые в результате успешного осуществления проекта «Генома человека», породили не одни только радужные ожидания, но одновременно и обоснованную большую тревогу как ученых, так и широкой международной общественности. Об этом сейчас много пишут в газетах и солидных научных журналах, проводят дискуссии на радио и телевидении. Какие же высказываются опасения, почему звучат сомнения в важности достижений генетиков в изучении генома человека, какие этические соображения высказываются против искусственных манипуляций с геномом человека? Что же такое «игры с ДНК человека» — путь к «эликсиру жизни» или все же «подарок дьявола» и «мина замедленного действия»? Частично обо всем этом уже говорилось выше. Продолжим этот разговор.

Сначала несколько слов об этике вообще. Этот термин впервые употреблялся Аристотелем (правда, тогда он имел несколько иной смысл, чем сегодня). Сейчас этические нормы иногда формулируют известными словами В. Маяковского «что такое хорошо, а что такое плохо», что понятно даже детям. Мы соблюдаем эти нормы, если поступаем в нашей жизни так, чтобы хорошего было побольше, а плохого — поменьше. Существенно, что этот моральный принцип всегда довлел над наукой и медициной. У человека, в отличие от животных, этика базируется на тех или иных идеологических доктринах. Ранее, и в какой-то мере сейчас, в этом принимала участие этика религиозная. Этическая регламентация медицинской деятельности известна со времен Гиппократа. Когда мы жили по «моральному кодексу строителей коммунизма», то и тогда присутствовала определенная строгая этика, обязательная к исполнению всеми членами общества. Существует также этика, которая устанавливается по взаимной договоренности людей или человеческих общностей: как им вести себя по отношению друг к другу. Она была сформулирована еще в 18-м веке Жан-Жаком Руссо в его трактате «Общественный договор», где расписывалось, как люди договариваются, чтобы друг другу поменьше вредить и побольше оказывать пользы, стараясь при этом обеспечить и себе максимум пользы, но не во вред другим. Все мы живем в едином сообществе, никто не может сказать: остановите землю — я сойду. А коли так, то этические нормы должны быть общими для всего человечества.

Сегодня биоэтику определяют как «свод принципов и норм, действующих на основе традиционных духовных ценностей в области здоровья и здравоохранения и регулирующих в этой сфере взаимоотношения государства с обществом, семьей и личностью, а также взаимоотношения медицинского работника и пациента в связи с медицинским вмешательством». Сохраняет свою актуальность тезис Гиппократа «не вреди», означающий, что этично применять к какому-либо лицу только те воздействия, которые не принесут вреда ему и его потомкам.

По-видимому, впервые по-крупному человечество столкнулось с этической проблемой в науке при создании атомной бомбы. Этот пример, наверное, еще долго будет приводиться как иллюстрация разных возможностей использования одного и того же научного достижения. Организаторы проекта «Геном человека» учли это обстоятельство с самого начала. По их инициативе было развернуто широкое изучение социально-этических проблем, которые могут возникнуть в связи с проникновением научной мысли в сокровеннейшую тайну человека — его генетический аппарат. Биоэтика была подключена ко всем вопросам, которые могли возникнуть в связи с полным секвенированием генома человека. И, что существенно, на это в проекте «Геном человека» были сразу выделены значительные средства.

Еще в 1883 году вездесущим англичанином (антропологом, психологом и основоположником биометрии) Ф. Гальтоном был предложен новый термин «евгеника», которому было дано следующее определение: «Изучение подлежащих общественному контролю влияний, могущих улучшить или ухудшить как физические, так и умственные качества грядущих поколений». Наиболее ярко евгенестические представления начала прошлого века отражены в знаменитом письме Мюллера (см. Приложение 2). Но непредвиденные последствия таких соблазнов тогда пугали многих. Так, эти опасения нашли метафорическое отражение в романе М. Булгакова «Собачье сердце». Профессор Преображенский, создавший Шарикова, горестно восклицает: «…я заботился совсем о другом, об евгенике, об улучшении человеческой породы… Вот, что получается, когда исследователи, вместо того, чтобы идти ощупью и параллельно с природой, форсируют вопрос и приподымают завесу: на, получай Шарикова и ешь его с кашей… Зачем надо искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может родить его когда угодно».

Но теперь ясно, что евгеника в свое время стала одним из стимулов зарождения и развития генетики человека и ее важной части — медицинской генетики. Поставленные евгеникой цели — освободить геном человека от вредных наследственных мутаций и обогатить его ценными для физического и умственного развития генами — остаются актуальными и сегодня. Однако для этого только теперь наступило время. Сейчас можно провести параллель между ранними евгеническими соблазнами и реальными возможностями манипулировать с генетическим аппаратом человека, появившимися в самом конце предыдущего века.

Между тем до сих пор решение этических проблем, связанных с геномными исследованиями, порой напоминает прогулку по острию ножа. Дело в том, что еще до недавнего времени слова «геном», «гены», «ДНК» вызывали ассоциации лишь с фундаментальными исследованиями заумных «очкариков», ученых-генетиков. Мало кто мог подумать, что все это станет для нас серьезнейшей проблемой, которая будет обсуждаться на уровне президентов и парламентов. Но теперь поняли, что так же, как в свое время при изучении атома, исследования генома человека могут принести как колоссальную пользу, так и огромный вред для человечества. Стало абсолютно очевидным, что молекулярная генетика способна спасти людей от сотен ранее неизлечимых болезней, имеющих наследственную и приобретенную природу. В то же время теперь возникла серьезная проблема — необходимость учитывать предотвращение даже малейшей возможности того, чтобы искусственное вмешательство в геном человека не привело человечество к генетическим «хиросимам» и «чернобылям».