Сталкер встал, аккуратно, чтобы не разбудить товарищей, вышел на свежий воздух, потянулся. Солнце вело непримиримую борьбу с угрюмыми облаками, изредка пробивая толщу серой небесной ваты. Ветерок блуждал по просторам Больших Луж, сторонясь недалекой Дуги. Ведь там, попадая под ее воздействие, он превращался в яростные аномальные стихии типа «смерчей», «воронок», «жгутов» и «гравиполей».

Треш спустился по скрипящим ступенькам, определил маршрут до отхожего места в виде одинокой деревянной будки и направился туда. Осторожно обошел росянку размером со спутниковую тарелку, чтобы не попасть в ее липкие тычинки-хлысты. Болотник говорил, что эти растения, перестав получать со дна топей минеральные вещества, превратились в плотоядных хищников. Ловили насекомых, зверьков, поджидали и более крупную добычу. Старик прикармливал росянку излишками мяса и отходами, лягушками и гадюками, предварительно выжав из них яд для изготовления лекарств. Он даже Стражам поставлял кое-что из своих снадобий.

Треш вспомнил рассказ Болотника об отце, как просил его подробно описать внешность, нравы и характер родного человека. «Увижу – теперь наверняка узнаю!» Треш улыбнулся и зашел в туалет. Отодвинул по ремню в сторону мешающий штык-нож, расстегнул ширинку штанов, боясь даже взглянуть в черный зев отхожего места. Вздрогнул от скрипа позади, но понял, что сам переминается с ноги на ногу и шевелит хлипкие доски помоста. Позади снова скрипнуло, затем послышался шорох. Треш закончил «дела», заправился и повернулся. Сквозь щели дощатой двери заметил мелькнувший силуэт и услышал топот по мостику.

– Э-э, Малой, ты, что ли, балуешься? Кончай так шутить! – Сталкер не смог открыть дверь. Снаружи ее застопорил клин.

Шаги и бряцание металла у дома, вскрик и несколько чужих голосов заставили тревожно вздрогнуть, рука невольно потянулась к ножу. Треш разглядел в щель застывшее на ступеньках хижины полуголое смуглое тело, разрисованное татуировками, мокасины, длинные рваные шорты и мачете. Рядом еще двое с ножами и короткими копьями.

Псы!

Он громко заорал, призывая друзей к вниманию, выхватил штык-нож и ударил плечом в дверь. Она, конечно, не была бронированной, а всего лишь ветхой деревянной прикрывашкой, но поддалась не сразу. Треш пожалел, что из всего оружия при нем оказался только этот нож. Даже бумеранг, чтобы не пораниться во сне его острыми краями, пришлось снять и оставить под скамейкой вместе с рюкзаком и автоматом. Метать бумеранг в ограниченном пространстве не выгодно, но как режущее оружие он годился вполне и не раз выручал в бою.

Треш снова закричал и по звукам снаружи понял, что в доме происходит схватка, возможно, убийство спящих друзей. От этой мысли сталкера прошиб холодный пот, и через секунду дверь под его натиском распахнулась. Он выскочил на помост, балансируя, и встретился лицом к лицу с первым врагом. Подоспевший Пес сразу бросился на сталкера с копьем. Годы выживания в лесах научили этих дикарей изумительно обращаться с холодным оружием, но и Треш оказался не промах. Сделав молниеносный кульбит, он ударил нападавшего коленом в живот, а рукой перехватил древко с ядовитым шипом кактуса на конце. Еще изворот, удар и толчок в спину. Пес закрутился юлой и, потеряв ориентацию, повалился с мостика лицом прямо в открытый бутон росянки. Плотоядный цветок не ел с тех пор, как Болотник ушел на «тихую охоту», а прошло уже два дня. И тут подвалил такой лакомый кусок! Ядовитые жала-тычинки мгновенно впились в тело бедняги, обхватили его голову, а листья собрались и закрыли половину туловища, только грязная косичка осталась болтаться снаружи исполинских лепестков. Что должно было произойти дальше, уже нарисовали фантазии. Треш скривился и метнулся к дому. Со ступенек спрыгнули двое дикарей, у одного из них на плече висел рюкзак сталкера.

«Карта-а! Вот сволочь!» Треш замахнулся и кинул в противника трофейное копье. Оно пробило ногу Пса выше колена, но этого было достаточно – яд сразу начал свое ужасное действие. Не останавливаясь, сталкер подскочил к лестнице, на секунду застыл, обдумывая, куда бежать: за драгоценной картой и ее похитителем или в хижину, проверить и, возможно, спасти друзей. Победило последнее. Он рванул наверх, но фанерная дверь распахнулась и сбила его, Треш упал в болото, немного смягчив падение захватом свисающего с крыши страховочного каната. Холодная вода мгновенно пропитала одежду. Сталкер кинулся между свай в обход, буравя тину и ряску. Провалился в небольшой омут, выскочил пробкой, разгребая жижу топи, рванул дальше. Окошко домика зазвенело разбитым стеклом, раздался выстрел, другой. Крики дикарей известили об очередной победе или сигнале к отступлению. Трешу очень захотелось, чтобы эти звуки все же оказались призывом к бегству. Он выскочил на плавающий в тине горбыль, бросил взгляд налево, куда убегали двое Псов, затем направо. К нему огромными скачками несся саблезуб с поводком на шее, позади которого бежал дикарь с окровавленным плечом.

– Ого! – вслух удивился сталкер, рефлекторно выкидывая перед собой руку с ножом.

Рычащая тварь, напоминающая псевдорысь, обнажив широкую пасть с клыками, чуть притормозила и подобралась для прыжка. Поспевавший за ней поводырь гаркнул что-то на своем языке, видимо, призывая зверя к атаке, и отпустил его. Треш тоже не терял времени даром, потому что идти на саблезуба с одним ножом означало неминуемую гибель. Случайно двинув мокасином одну из досок настила, он убедился, что она отошла и не закреплена вообще. Сталкер резко топнул, острый край горбыля ударил мутанта под нижнюю челюсть, отчего зверь взвизгнул и кубарем полетел в болотину. Потерявший ориентацию дикарь опешил, и подскочивший к нему Треш всадил штык-нож в печень. Чуть провернув лезвие, сталкер толкнул Пса с мостика и занялся мутантом. Волна от упавшего в топь дикаря окатила саблезуба тиной и холодной водой, мокрый и немного жалкий зверь стал цепляться когтями на настил гати, пытаясь выбраться наружу, бурлил жижей и поскуливал.

– Ты даже мне в поводыри не годишься. Прости, кошак! – Треш коротким взмахом полоснул саблезуба по мохнатому горлу.

Мутант задергался, упал вниз, начал тонуть, но сталкеру уже было не до него. Бросив короткий взгляд вслед удаляющимся с его рюкзаком Псам, он повернул лицо к хижине, в которой продолжалась возня. Потом из разбитого окошка высунулся ствол СВУ, раздался выстрел, за ним второй. Злата стреляла в спины дикарям, отбежавшим уже на приличное расстояние.

Треш кинулся в дом, поскользнулся, растянулся на притопленном полу дворика. Балансируя, вскочил и шумно поскакал наверх.

В сенях топтался и утирал слезы Малой. Возле лежащего Гура возилась Фифа, промакивая грудь знахаря тряпками, вкалывала анаболик и «антишок». У окна комнаты застыла Злата, целившаяся во врага, Болотник корпел над снова раненным Холодом, на другом плече которого расплывалось кровавое пятно. Ссадины на его лице, окровавленные пальцы и порванная штанина «горки» красноречиво рассказали о жестокой рукопашной схватке. Два трупа Псов лежали посреди комнаты в изломанных позах.

– Там Гур… плох совсем. – Холод скривился от боли. – Треш, они твой рюкзак уволокли, «Вал» мы отбили. Арты там были?

– Они у меня на поясе. А вот карта… Она мне нужна и дорога, там много чего, включая схроны, маршруты, броды и аномалки. И, я так понимаю, Врата! То пятно на болотах – это же Армада?