– Подождите. Подождите секунду, – запротестовала Аделина, хватая их за руки и встряхивая, чтобы они посмотрели на нее. – Вы можете играть в моей кровати хоть целый день. Но вначале кое-что мне объясните. Это Дрюс велел вам поговорить со мной? Или… или Уинн?

– Артур велел, – хором ответили они. – Он сказал, ты любишь Дрюса, а не Клибэ, которого любит Уинн. Поэтому ты должна выйти за Дрюса.

– Артур? Это тот третий паренек?

– Артур очень умный, – глубокомысленно заметил один из братьев, а второй согласно кивнул.

– Все это может быть очень верно, но отец никогда не согласится выдать меня за Дрюса. Да и сэр Клив не отступится от своего, – мрачно добавила Аделина.

– Артур говорит, мы должны сделать так, чтобы они передумали, – сказал тот, у кого был шрам над бровью.

Аделина надула губы.

– Кто из вас кто?

– Я Рис…

– …а я Мэдок.

– И как же, по мнению Артура, мы должны заставить моего отца… нашего отца передумать?

– Артур сказал, мы можем уговорить его на что угодно…

– …потому что он очень обрадовался, найдя нас…

– …и потому что, Изольда говорит, он любил нашу маму…

– …по-настоящему. Аделина уселась на пятки.

– Он был женат на моей матери. Он не должен был… – Она замолкла, не докончив фразу, и с минуту внимательно рассматривала близнецов.

Хотя Аделина недолюбливала их по многим причинам, она не могла отрицать, что они очень милы: кудрявые, темноволосые, с яркими глазками. Раньше она не понимала стремления отца найти их во что бы то ни стало. Но теперь, видя их перед собой, она почувствовала, как ее неприязнь постепенно исчезает. Возможно, они правы. Возможно, отец действительно любил их мать. А в том, что он не испытывал настоящих чувств к ее матери, она не сомневалась.

– Откуда Изольда знает, что он любил вашу маму?

– Потому что она ясновидящая…

– …совсем как Уинн.

Пока Аделина переваривала услышанное, мальчишки опять устроили возню.

– Рис, Мэдок, подождите секунду. Скажите, а Клив любит Уинн?

– Бронуин говорит, что любит, – ответил Мэдок. Он подпрыгнул, перевернулся в воздухе и свалился на брата.

Дрюс утверждал то же самое, подумала Аделина, а тем временем неугомонные близнецы начали бороться всерьез. Если это так, то, наверное, Артур прав. Возможно, ей удастся сыграть на чувствах отца…

Правда, еще остается Клив. Но если ему предложить какое-нибудь другое вознаграждение, которое не включало бы жену, но было бы не менее щедрым… Ну и, конечно, если она поведет себя с ним строптиво, если он поймет, что она ему совершенно не подходит…

Клив погонял Ситу изо всех сил. Уинн направилась на запад, поэтому он ехал на восток. Чем большее расстояние будет разделять их, тем лучше, подумал он с горечью. Чем дальше она от него находится, тем меньше у него будет болеть сердце, разрывавшееся на куски. Кливу казалось, что его против воли влечет к туманным холмам Уэльса и, особенно к темному таинственному лесу в Радноре.

Но это была абсурдная мысль. В Уэльсе ему нечего было делать. Там он был бы еще одним безродным, безземельным рыцарем. Неужели за пятнадцать лет службы он не заслужил лучшей доли?

Он ехал вперед, пока не почувствовал изнеможения, да и Сита не могла больше сделать ни шагу. Позади них солнце нырнуло за верхушки высокого леса, от которого потянулись длинные пальцы теней, предвещавших наступление темноты.

Клив спешился и прислонился к вздымавшемуся боку Ситы.

– Прости, старушка, прости, – пробормотал Клив, ругая себя, что так неосторожно погонял великолепную лошадь.

Он с трудом выпрямился и повел усталое животное по узкой дороге – просто шел все время на восток, пока не увидел вдали огонек. Только тогда Клив огляделся по сторонам и понял, где находится. Он оказался вблизи Первиса. Впереди протекал ручей, где он и Сита смогут освежиться, а потом он найдет приют в местном замке. В конце концов, как только они с леди Аделиной поженятся, Первис станет их домом. Замковой челяди не помешает познакомиться со своим будущим хозяином прямо сейчас, а он, в свою очередь, убедится, насколько хорошо они поддерживают порядок между визитами своего господина.

Наметив себе эту цель, он ускорил шаг, и после короткой передышки у тонкого ручейка они приблизились к замку Аделины, отписанному ей в приданое.

Ночь давно уже вступила в свои права, блестящий полумесяц освещал поля перед замком. Клив остановился на дороге, внимательно осматривая небольшую каменную башню, возвышавшуюся на открытой насыпи. Здесь понадобится крепкая каменная стена, решил он, сооруженная, скорее всего на уже существующей насыпи, если хватит места для остальных намеченных им строений. Амбар. Каменная кухня, а не какая-нибудь деревянная пристройка на самых задворках. Конюшни. Часовня. Он погнал Ситу вперед, но тут же резко натянул поводья. Непонятно почему, но он не мог вынести мысли о том, чтобы провести ночь в Первисе. Только не эту ночь. Но это глупо, подсказывал ему внутренний голос, подгонявший его к замку. Если не переночевать в Первисе, тогда где же? В открытом поле или лесу? На твердой земле, голодным?

И все же Клив не мог пересилить себя. Сита пританцовывала, почувствовав конец трудного пути и наполненную до краев кормушку, но Клив не отпускал поводьев. Он не хотел ночевать в Первисе. Здесь он менее всего мог бы найти покой в эту ночь.

Кляня себя на все лады, он развернул упиравшуюся лошадь. Каким же остолопом он стал! И все из-за одной невозможной женщины. Придется найти какой-нибудь мягкий мох, укрыться плащом и послать к черту урчащий живот.

Но как только он направился на запад, его внезапно осенило, куда ему нужно ехать. Он найдет домик, удобное жилище, которое предлагал Уинн.

Внутренний голос снова воспротивился. Войти в это уют-нос гнездышко – опуститься на ложе, на котором он и Уинн провели ночь, – это было поистине сумасшествием.

И все же, отправившись в путь, Клив знал, что не сможет повернуть обратно. Уинн ушла от него, но воспоминание о ней до сих пор жгло ему душу. И он почему-то знал, что так будет всегда. Неужели станет еще хуже, если он окунется в эти воспоминания в последний раз?

Лорд Уильям долго оставался в своем кресле. «Сам царь Соломон, пожалуй, не справился бы лучше», – подумал лорд Уильям, потирая живот. Он успешно добился примирения двух кожевников из своей самой большой деревни, Чиппинг-Уэй. Он решил спор из-за прав на воду, приговорил двух воров к колодкам и разрешил трем вассалам жениться.

Когда в животе заурчало от голода, он еще раз его потер. И хотя лорда очень занимало, скоро ли подадут ужин, он не мог не призадуматься о браках – особенно о предстоящем браке Аделины с сэром Кливом.