Вспомнив про друзей, решил, что, скорее всего не смогу их нынче отправить в город учиться, как обещал. Надо как-то учебу здесь организовать. На работу их к себе принять что ли, платить им рублей по десять в месяц, чтобы родители их не гнобили. С их помощью можно попытаться дельтоплан построить. Можно мастерскую открыть по производству игрушек; те же летающие пропеллеры делать. Читал в той жизни про пацана — попаденца, который эти винты делал, да втюхивал их дачникам. Скорее всего заработать на этом деле не удастся, но как прикрытие вполне подойдет.

Кроме дельтоплана можно еще параплан сделать. Параплан на первый взгляд штука довольно простая, но наверняка всяких тонкостей там до фига. А с другой стороны, начинать с чего-то надо, если получится мотор сделать, то на параплан можно и слабосильный моторчик приспособить. Видел я как на параплане с мотором мужики летали. Не сказать, чтобы высоко и быстро, но для пацанов будет более чем достаточно. Машку Лучкину привлечь для изготоваления летающего парашюта. Швейную машинку ей купить, пусть тренируется. Денег только маловато. Надо дождаться когда Кузьма с Митькой вернутся. Как там они расторговались? Лишь бы только в пролете не оказались, а то фиг их уговоришь на будущий год с зерном ехать.

Блин! Как много всего навалилось. А тут еще и Баба Ходора зачем то зовет. Может с Катькой Балашовой что-то случилось? Вот еще одна проблема. Катьку тоже надо вытаскивать из деревни, к более осмысленной жизни. А то года через три-четыре могут замуж ее спровадить. Самому посвататься чтоли? Прикалываюсь конечно, но вопрос с ее родителями надо решать. Во блин раздухарился, а может у нее самой спросить, чего хочет? Может ей замуж не втерпеж. Четырнадцатый год девчонке идет. По деревенским меркам почти невеста. Ладно, спать пора. Завтра к Савватеевне заскочу и все выведаю.

На следующий день, часов в двенадцать, заявился к знахарке. Баба Ходора сидела у окна и читала. При моем появлении отложила книгу и, ответив на мое приветствие, спросила:

— Чай пить будешь? Недавно заварила.

— С медом?

— С медом, с медом. — Засмеялась знахарка.

— Ну тогда наливай.

Сидим, пьем чай с медком и плюшками. У плюшек знакомый вкус.

— Плюшки опять Катька стряпала?

— Она. Что не вкусно?

— Да нет. Вполне на уровне. Не так как у тетки Варвары, но есть можно. Кстати, как она.

— Кто Варька? — не поняла знахарка.

— Да Катерина конечно. Как учится? Толк-то хоть будет?

— Вот как раз и хотела с тобой о ней поговорить. У девчонки светлая голова: все на лету схватывает. Интересно ей все. Уже и по итальянски со мной пытается говорить.

— Ну итальянский не самый нужный иностранный язык. Лучше бы ты ее английскому учила или французскому.

— Чему меня бабушка Христина научила тому и Катьку твою учу. Английского я не знаю вовсе, а французский плоховато. Да не о том я. У нее похоже дар просыпается.

— Дар? Какой дар? Ты хочешь сказать, что Катька — экстрасенс? Ну ведунья как и ты.

— Ишь хватил! Чтобы быть такой как я, надо прожить с мое и учиться каждый день. Девчонка только первый шажок сделала. Ее учить и учить, да и то вряд ли она многим овладеть сможет. Поздновато ко мне попала. Не знала я, что на селе такие девки водятся.

— А что дар этот твой — редкость большая? И как ты определила, что у нее дар.

— Ну зачастил! Определила случайно. Седьмицы две назад Нюрка Кирьянова дочку свою полутрогодовалую привела. Заболела та ветрянкой. Пока я с Нюркой разговаривала, Катя ребенка успокаивала да наглаживала, а потом и говорит, что у Грушеньки — так девочку зовут — ручка болит и показала где. Я посмотрела и правда ушиб и трещинка в кости, упала та с крыльца и обо что-то рукой ударилась. Пришлось полечить да замотать ручку. Потом спросила Катюшу как она узнала про ушиб, ведь девочка не жаловалась, притерпелась. Та сказала не знает. Мол когда рукой гладила ей так показалась. Я проверила ее еще кой на ком. Похоже, чувствует Катя эту, как ты ее называешь, — ауру. А насчет дара, не знаю, может и не такая редкость, но если не учить, то пропадет дар.

— Ну так учи. Или проблемы какие?

— Ишь ты — проблемы. Слово то какое ученое. Научить не так просто. Для этого нужно, чтобы она постоянно возле меня была и чтобы учиться хотела. Учиться то она хочет, вот только дома ее работой нагружают все больше и больше. Скоро некогда ей учиться будет. Да и в возраст входит, того гляди заневестится.

— Дак кто же ее замуж возьмет такую тощую. Ну разве что, я посватаюсь. Шучу, шучу. — Замахал я руками, заметив как нахмурила брови знахарка. — И что ты предлагаешь?

— Не знаю даже.

Я налил себе еще чаю, потянулся за последней плюшкой, но не взял, а вопросительно посмотрел на женщину. Та разрешающе махнула рукой. Попивая чаек с медком и плюшкой, поразмышлял над проблемой.

— А найми-ка ты Катьку к себе на работу, помогать по хозяйству ну и по лекарским делам. Будешь ей за это платить рублей по десять в месяц. Как думаешь, запродадут на таких условиях девчонку тебе в наймички? Ведь у Балашовых дома кроме нее вроде еще две девки есть, и Катька там не самая старшая.

— За десять рублей любую девку в селе в работницы отдадут. Только где же я деньги такие брать буду?

— Ну деньги на такое дело я найду.

— Неужто золото сыскали.

— И золотишко нашли и так кое что натрофеели. Давай договаривайся с ее родителями, можешь даже за год сразу обещать.

— Деньги то поди все у деда Софрона. А вдруг он тебе их не даст.

— Даст. Никуда не денется, кроме того, если помнишь, там и твои денежки есть. И вообще в город тебе надо перебираться, вместе с Катькой. А там и мы подтянемся.

— Кто это мы?

— Ну перво-наперво я с Архипкой и вполне возможно еще Антоха с Платошкой. Да и дед, думаю, не отстанет со всем своим семейством. Кстати, а дочка твоя с внучкой где живут?

— В Барнауле. Муж ее на телеграфе работает.

— Во как! Телеграфист что ли?

— Нет. Вроде как инженер.

— Инженер? Значит в электричестве разбирается. Вот это неплохо. А ты как с зятем ладишь или нет?

— А чего мне с ним делить. Человек он не плохой. Анюту, дочку мою,