де Арн выжил из ума! За что и был наказан, на пять лет отправившись в ссылку, в собственное родовое имение. И сейчас он стоит перед королём, сжимая в руках какой-то свиток с печатями собственного рода. Судя по тому, что к этому свитку также были прикреплены при помощи печати регалии барона, ситуация складывалась весьма серьезная.

– Ваше Величество… Молю! Выслушайте меня! – Неожиданно для короля рухнул на колени этот рыхлый человек, больше похожий на какое-то недозревшее тесто, прямо перед конём короля, чем заставил благородное животное всхрапнуть и нервно дернуться. – Мне просто некому это рассказать. Я уже открыл душу отцу Дионисию. А также и графу де Арн. Прошу вас… Выслушайте меня. Я хочу исповедаться вам. Слишком много грехов на моей душе. И я боюсь, что мои грехи рано или поздно погубят мою душу.

Естественно, что сам король был сильно удивлён таким напором со стороны этого дворянина. Поэтому был вынужден слушать. Причём в том самом свитке, как он понял, всё это было перечислено. А свиток был достаточно толстым. И это настораживало. Чем больше говорил этот барон, тем сильнее играли желваки на скулах короля, который уже с большим трудом сдерживал желание отправить этого барона на плаху. Оказалось, что он был виновен больше чем в десяти убийствах благородных. И сейчас барон де Наг этого не скрывал. Но хуже всего было то, что подозрение старого графа о причастности этого самого барона к гибели Юрия, всё-таки были полностью подтверждены. Этот разумный сейчас не скрывал того, что был виноват в этом. Рассказал о том, что убедил Юрия отправиться за подвигами. Так как его якобы никто не ценит. Что и сподвигло молодого дворянина отправится на поиск приключений, откуда тот уже не вернулся. Также он рассказал и о том, как уговорил Юрия, чтобы тот мог заслужить ещё больше известности, отправиться именно на территории Дикого леса… В гордом одиночестве. Якобы так ещё никто из дворян королевства не поступал. Все отправлялись туда именно с отрядами. А тут в одиночку. Естественно, что это была верная смерть.

Сейчас же этот барон каялся в содеянном, и просил простить его и отпустить замаливать грехи в монастырь. На хлебе и воде. Он признавал всю свою вину. Полностью. И просил дать ему шанс очистить душу от всего этого мусора. Честно говоря, сам король такого просто не ожидал. Более того… Его поразил тот самый факт, что этот разумный сейчас спокойно говорил о таких вещах? Более того… Он спокойно рассказывал о том, как хладнокровно приговорил к смерти своих собственных братьев и отца. Насчёт матери он ничего не знал. Так как его мать умерла, когда он родился. Возможно, и тут он был виноват? Этого сам этот барон точно ничего не мог сказать. Да, это и не важно!

– Что вы от меня хотите, барон? – С большим трудом сдерживая гнев, буквально проскрипел сквозь зубы король, наблюдая за тем, как за ним внимательно смотрят присутствующие рядом дворяне, а также и священник, про которого не забыл упомянуть этот ублюдок. – Всё в руках Господа. Я не могу решать за него. Я могу отпустить вас замаливать грехи в монастырь. С тем условием, что вы навсегда забудете о том, что когда-либо являлись дворянином королевства. Так уж и быть, я дам вам такую возможность. вы навсегда отправитесь в монастырь, и закончите там свои дни в молитвах. Но вы же не для этого меня ждали? Что именно вы хотите от меня лично? Скажите уже прямо.

– Ваше Величество, я не смогу искупить все грехи, которые совершил, даже молитвами. – Тяжело вздохнул этот дворянин, на которого неизвестно по какой причине вдруг сошло озарение, и он решил попытаться хотя бы так исправить содеянное. – Меня гложет вина за то, что я сделал графу де Арн. И его семье. Поэтому… Прошу вас подтвердить мою дарственную. Я отдаю свой манор и всё имущество, которым владел до сего времени, этому дворянину. У меня нет наследников. И родственников, которые могли бы претендовать на это имущество. Да и вряд ли кому-то оно нужно? Мои земли не приносят особо большого дохода. А граф де Арн наверняка найдёт им лучшее применение. Поэтому я прошу именно его позаботиться о жителях этих земель. Заранее благодарю вас, Ваше Величество, за помощь… И за то, что вы меня выслушали. Я приму любое наказание. Если вы вдруг захотите меня немедленно казнить, то так тому и быть. Я не стану противиться вашей воле.

Тяжело вздохнув, король внимательно посмотрел на склонившего перед ним голову разумного. По-хорошему было бы неплохо его показательно казнить? Чтобы и другим было неповадно так поступать. Вот только сам король прекрасно понимал, что в данном случае его заслуги в подобном откровении просто нет. Что именно побудило барона де Наг признаться во всём содеянном, сейчас сказать не получится. Да и выяснить это практически невозможно. Однако сам барон сейчас хотел просто сделать дар тому, кто пострадал от его действий. И почему-то королю импонировало подобное решение вопроса. А почему бы и нет? Можно воспользоваться этим, и дать земли баронства де Наг графу де Арн. Да, возможно, они не дают особо больших доходов? Но зная деятельный характер графа, а также и того самого Семёна, король понимал, что в скором времени эти земли расцветут. Да и местные люди, скорее всего, сами будут не против того, чтобы их землями теперь занимался граф де Арн? Можно будет посоветовать старику дать эти земли молодому пареньку, чтобы тот проявил себя на них, как полновластный хозяин? Таким образом можно было бы получить нужный результат, и достаточно быстро, и эффективно. Только надо подумать над этим вопросом. Судя по тому, как зашептались между собой придворные, из них многие бы захотели заполучить баронство? Даже в таком, можно так сказать, слегка потрёпанном виде. Всё-таки земля – это земля. Замок, крестьяне… Сколько бы их там не было бы. В данном случае не это важно. Важно другое. Сейчас важно было именно то, что этот разумный фактически сам обрёк себя на медленную смерть. Дворяне тяжело переживали заточение в собственном родовом замке, где у них было практически всё необходимое. А уж в монастыре, среди монахов… Учитывая постриг, а также и полное отсутствие каких-либо излишеств, вроде вина, мяса, или женщин… Для них подобное становится вообще жутким наказанием. А ведь этот дворянин явно любил излишества? Одно только его слегка опухшее лицо, которое явно говорило о его тяге к