много… о, привет, Ги! Мне очень жаль, на самом деле, только патера сказал, что вы закончили и завтракаете.

— Птица есть, — объявил Орев с плеча Гиацинт.

— Я нервный, блох спиц![45] — возразил Клещ.

Она утихомирила их обоих и поставила перед Шелком тарелку и подставку с тостами.

— Привет, Син. Вы с Гагаркой тоже поженились?

— Мы говорили об этом, но мы хотим, чтобы патера сделал это, как для Моли и ее солдата.

— Я знаю этого солдата. — Гиацинт поставила перед Шелком подставку для яиц. — И Гагарку я тоже знаю. Пусть милость Киприды будет на вас обоих. Тебе она понадобится.

— Гагарка — правильный пацан. — Синель мигнула. — Ты сама должна знать, как с ним иметь дело.

Шелк прочистил горло.

— Ты упомянула стрельбу, и это звучит очень серьезно. Кого застрелили?

— Антилопу. Только лучше я начну с самого начала, патера…

Он поднял руку:

— Но сначала ответь на один вопрос. Кто такой Антилопа?

— Парень, которого генерал Мята взяла в плен, когда была в тех самых туннелях, где были мы с Гагаркой.

— Птица быть! — свистнул Орев.

— Да. Ты тоже, Орев. Она схватила этих парней, Паука и Антилопу, и солдаты стерегли их, для нее. Паук, это тот парень, который толстый, а Антилопа — худой. Только он холодный.

Указательный палец Шелка уже рисовал маленькие круги на щеке.

— Я сказал, что хочу задать только один вопрос. Но сейчас мне надо понять еще кое-что. Когда ты перечисляла тех, кто участвовал в вашем импровизированном собрании, ты вроде включила сержанта Песка, верно?

— Это и есть самое лучшее, патера. Гагарка привел его назад, и, по словам генерала Мята, Пас обещал, что так и будет.

— Понимаю. Мне надо иметь больше веры в Паса, хотя иногда мне кажется, что первоначально майтера Мята имела веры столько, что хватило бы с избытком на нас обоих, но разочаровалась.

— Да, и Гагарка. Он сказал, что все эти парни поставили на него и сказали, что Пас придет, а после того, как использовали всех животных, а он так и не появился, они сделали копыта. За исключением Мурсака. А потом, когда ты и Ги ушли, и Моли с Кремни, тогда и Мурсак ушел. Ой, я сказала, что начну с начала. Похоже, я уже начала.

Шелк кивнул:

— Расскажи мне все, пожалуйста.

— Ну, когда ты ушел вместе с Ги, этот старик последовал за тобой. Мастер Меченос, только я не думаю, что он пошел домой. Могет быть, ошивается где-то здесь, чтобы приглядывать за тобой. Потом ушли Его Святейшество и тот длинный авгур, который говорил с нами в твоем доме. Могет быть, будет легче, если я скажу, кто там был, а не кто ушел.

— Вперед.

— Я попытаюсь покороче. Гагарка заторчал, и я. Мы спали на полу и ни хрена не делали. И все с Кирпичной тоже остались, а еще патера Наковальня, как я и сказала, генерал Мята и ее солдаты; только Сержи был холодный, а эти парни, солдаты, стояли на стреме. Вроде все, кажись.

Но тут солдат, его зовут Грифель, выстрелил, и я вскочила. Кто-то там был, на балконе, и подстрелил Антилопу. Патера Наковальня сказал над ним слово Паса. А Грифель не попал. Он разбил замечательную статую, и все. Гагарка побежал посмотреть, вместе с Грифелем, и они притащили обратно большого мертвого кота. Сначала я подумала, что это павиан Мурсака, но нет. Он пятнистый, вроде большого домашнего кота, только с бородкой и маленьким, почти незаметным хвостом.

— Мы привезли его сюда в поплавке, — сказала Гиацинт.

— Блох пот![46] — добавил Клещ.

— Сначала я вроде как его боялась, — продолжила Гиацинт, — но Шелк сказал, что он не сделает нам ничего плохого, и он действительно ничего не сделал.

Шелк опустил подставку:

— Его звали Лев, и он принадлежал Мукор. Мы остановились у дворца кальде и выпустили его, думая, что он пойдет к ней; оттуда до Великого мантейона всего несколько улиц, конечно. Прав ли я, что Лев был с тем, кто застрелил Антилопу, и Грифель случайно попал в Льва, когда стрелял в убийцу Антилопы?

Синель покачала головой, ее малиновые кудри затанцевали:

— Нет, его убили не из карабина — это был игломет. Мы думаем, что кот увидел убийцу и прыгнул на него, а тот и его застрелил. Гагарка говорит, что он услышал треск игломета еще до выстрела Грифеля, четыре или пять раз. Именно это мы и обсуждали, по большей части. Это, и еще Паса, только никто не видел его, а обратно Сержи вернул Гагарка. Только Сержи еще вроде как не в себе, из-за того, что был холодный.

— Я бы хотел поговорить с ним, — сказал Шелк. — И поговорю, при первой возможности. Кстати, ты знаешь еще одного Антилопу, помимо того, кого взяла в плен майтера Мята? А ты, Гиацинт?

Обе сказали, что нет.

— Поскольку его взяла в плен майтера Мята, он должен быть одним из тех жителей Вайрона, которые остались лояльны Аюнтамьенто. Если так оно и есть, его мог застрелить кто-нибудь, кто посчитал его предателем, но есть дюжина других возможностей. Что произошло потом?

— Не помню, говорила ли я тебе, что старый авгур с Кирпичной умер? Когда я проснулась, он уже ушел к Главному компьютеру, только в него никто не стрелял или что-нибудь такое. Он, вроде как, умер во сне.

— Когда пришел Пас, — прошептал Шелк.

— Ага, мне тоже такое пришло в голову. Гагарка говорит, что Пас показал ему, как починить Сержи, только он не помнит, что его видел.

Шелк отломил уголок тоста и макнул его в яйцо.

— Других тоже посещали боги, хотя они и не видели их. В патере Тушканчике хранился кусочек Паса — или так мне и Гиацинт рассказали.

— Что-то беспокоит тебя, — сказала Гиацинт. — Что?

Шелк пожал плечами вместе со Скиаханом, в этот миг пожимающим плечами в ответ на вопрос Абаньи:

— Мне кажется, именно фрагмент Паса даровал патере Тушканчику долгую жизнь, и он же ответственен за его смерть — и не потому, что Пас хотел этого: как только Пас извлек этот фрагмент, тот перестал поддерживать жизнь в патере.

Шелк положил смоченный яйцом тост в рот, задумчиво пережевал его и проглотил. Когда ни одна из женщин не заговорила, он продолжил:

— После этого, вполне логично, я задумался, какой бог поддерживает всех нас. Мне кажется, я могу угадать, но у нас есть многое другое, о чем надо поговорить. Естественно, что ты взволнована, Синель. Не сомневаюсь, что вы все переволновались.

— Так