Что со мной не так?

Я поцеловала парня в шею вместо того, чтобы целовать в губы. А теперь смотрю на него и улыбаюсь. И хочу обнять в ответ, но не могу позволить себе этого — стесняюсь.

— Что? — шепотом спросил Барс. На его лицо падал солнечный свет, и сейчас он казался каким-то совершенно другим: мягким и нежным.

— Я победила, — ответила я.

— Нет.

— Тогда почему ты обнимаешь меня?

— А почему ты лежишь на моей руке?

— Потому что я так хочу, — улыбнулась я.

— У тебя ямочки, — заметил вдруг Дима. — На щеках. Прикольно.

Наверное, мне нужно было пошутить, что у него ямочки в голове, но не хотелось. Хотелось другого — нежностей и поцелуев. И чтобы губы от них болели, а сердце обволокло трепетом, будто воздушным облаком. И душа чтобы пела…

Я перевела взгляд на постер с парнями и вдруг почувствовала себя неуютно. Блин, они все видели… И до сих пор видят! Такое ощущение, будто бы я их предала. Я попыталась высвободиться от объятия Димы и встать, но он не позволил мне этого.

— Не уходи, синеглазая. Побудь со мной так. Я сам скоро уйду, — вдруг сказал он.

Разве я могла оставить его после таких слов? Нет. Конечно же, нет.

— Просто признай, что ты на меня запал.

— Тебе станет легче?

«Я перестану чувствовать себя ущербной». Но вслух я этого не сказала. Я смотрела в его глаза и видела в них то, чего не видела раньше. То, что всегда лежало на поверхности, но оставалось незамеченным.

Цвет его глаз.

Один — зеленый, другой — карий.

Мы смотрим на людей, но замечаем ли мы то, что действительно важно?

— Твои глаза, — прошептала я.

— Что?

— Они разные.

Его плечи вздрогнули. Но он ничего не сказал. Просто продолжал смотреть на меня своими странными глазами.

— Это так красиво, — улыбнулась я, завороженная ими. — Почему-то я раньше думала, что они у тебя темные.

— Так все думают, — ответил он. — Только один человек заметил.

— Кто?

Ответить он не успел — в прихожей послышались голоса, и мы замолчали.

Романтика испарилась из моего сердца за одно мгновение. А на смену ей пришел страх.

— Они пришли, — прошептала я.

— Кто?

— Мама и отчим. Отпусти меня!

На этот раз он не стал удерживать меня — послушно отпустил и поднялся следом за мной. Я заметалась по комнате. Если Андрей увидит Диму у нас в доме, я не представляю, какой будет скандал.

Щеки вдруг заныли — они все еще помнили пощечины. Мне стало нехорошо. Почему они вернулись так рано?! Должны ведь были приехать вечером!

— Под кровать или в шкаф, — прошипела я.

— Не понял? Что? — изогнул бровь парень.

— Говорю, выбирай, куда спрятаться. В шкаф или под кровать. Отчим не должен тебя видеть. Прости, просто… Просто он придурок. Запретил общаться с тобой.

— Понял.

Ничего больше не говоря, Барс схватил свою кожаную куртку с пола, открыл шкаф и попытался залезть в него. Только шкаф был не слишком вместительным, еще и забитым вещами, а он — большим. Однако в итоге я закрыла дверь, велев ему сидеть тихо, как мышь. А сама вдруг вспомнила, что в прихожей стоят его кроссовки. Но, может быть, они не заметили их? Возможно, у меня есть шанс — если отчим до сих пор не вломился в мою комнату с перекошенной мордой и воплями, значит, еще не заметил.

Я покинула свою комнату и направилась в прихожую, в которой мама и козел, то есть, отчим, стояли и разговаривали — причем на повышенных тонах. Я даже остановилась, притаившись за углом, чтобы послушать.

— Андрей, это немыслимо! Ты с ума сошел? — жалобно спросила мама. — Повторяю еще раз — мы просто разговаривали с твоим другом!

— Он с тобой заигрывал, — злым голосом ответил отчим. — Я все видел.

— Он рассказывал мне о своем бизнесе! — воскликнула мама.

— Да мне плевать, о чем он тебе говорил, Дана! Лучше признайся — он тебе понравился, да? — В голосе отчима была ревность. Мне почему-то стало не по себе.

— Что ты несешь?!

— Ты ему так мило улыбалась, смеялась, поправляла волосы. Он тебе точно понравился. Я же знаю. Знаю! А сколько он тебе комплиментов сделал за столом, а?

— Я не просила его делать мне комплименты! — выкрикнула мама.

— Но ты благодарила его.

— Потому что это банальная вежливость! Зачем ты его ударил, Андрей?

Ударил? Кого это там козлоотчим ударил? Друга? Потому что ему показалось, что тот флиртует с мамой? Он больной?

— Чтобы знал свое место. На мою женщину никто не может так откровенно пялиться. Для друзей исключения нет.

Я все-таки появилась в прихожей — нужно было понять, что с кроссовками Барса. Хотя, честно сказать, видеть Андрея мне совершенно не хотелось.

— Вы уже приехали? — мастерски сыграла я удивление.

При мне Андрей больше ничего не стал говорить маме. Просто ушел в их комнату. Я бросила взгляд в сторону — белые кроссовки Барса незамеченными остались стоять в сторонке. Видимо, из-за эмоций обычно внимательный отчим их не заметил.

— Что случилось? — спросила я, видя, что на маме лица нет.

Она отвела взгляд в сторону.

— Приехали на дачу к его друзьям, а ему показалось, что один из них… Ну, в общем, заигрывает со мной, — призналась мама тихо. — И ударил его. Они сцепились — их едва разняли.

— Он ненормальный, — прошептала я. — Мам, я тут статьи читала — таких, как Андрей называют абьюзерами, и они…

Мама прижала указательный палец к губам, и я замолчала.

— Не лезь в дела взрослых, дочка.

— Мама!

— И не называй Андрея ненормальным. Мне это не нравится.

На этом мама направилась в спальню — наверное, успокаивать этого ревнивого дурака. А я схватила кроссовки Барса и убежала в свою комнату.

Только я зашла в комнату и кинула кроссовки под кровать, как дверь шкафа распахнулась и из нее выглянул Барс. Он сидел на корточках, потому что не умещался в шкафу во весь рост.

— И долго мне тут сидеть? — спросил Барс недовольно.

— Недолго, — ответила я, прислушиваясь к голосам отчима и мамы. — Я тебя выведу, не переживай. Говори тихо. Вдруг отчим услышит.

— Ты меня уже вывела. Из себя, — фыркнул Барс. Голос, правда, понизил.

— Хватит ныть.