Ты полон оптимистичных мыслей. – Гирундо улыбнулся.

Это могло бы случиться уже в этом году, – Грас продолжал ворчать. – Нам повезло, что этого не случилось. Гирундо тряхнул головой.

– Это не просто удача, ваше величество. Правда, вы не взяли Нишеватц, но подошли к нему достаточно близко. Вы бы сделали это, бьюсь об заклад, если бы здесь не началась война. И наши корабли дали черногорским пиратам все, что они хотели, и еще чуть-чуть. Неудивительно, что они не пошли вместе с проклятыми ментеше. Ты нагнал на них страху.

– Нагнал страху, – проворчал Грас.

Он надеялся, что некоторые из черногорцев все еще помнили об этом. Но то, на что он надеялся, и то, что существовало в действительности, увы, было не одно и то же, и путать одно с другим не следовало – чтобы окончательно не разочароваться.

Когда он готовился вечером лечь в свою походную кровать, Элода спросила:

– Можно вопрос, ваше величество?

Грас посмотрел на нее с удивлением. Обычно она не задавала вопросов/

– Давай. Спросить ты можешь всегда. Я не знаю, буду ли отвечать.

Бывшая служанка из таверны криво улыбнулась.

– Я понимаю, ты не обязан отвечать мне – кто я такая... Но когда мы были в Пелагонии... У тебя там была другая женщина, не так ли?

– Я не спал с ней, – тщательно подбирая слова, произнес Грас.

У него было достаточно ссор с женщинами (то, что множество этих ссор произошли по его вине, не приходило ему в голову). Король не хотел еще одной, и если ему придется отправить Элоду подальше, чтобы избежать ссоры, он был готов сделать это.

Но она только пожала плечами.

– Другая женщина, которая тебе небезразлична, вот что я имею в виду. Я не знаю, спал ты с ней или нет. – Элода замолчала, вопросительно глядя на него.

Грас осторожно кивнул ей.

– И сейчас она тебе небезразлична. – Снова пауза. Король опять кивнул. Его любовница облизнула губы и затем спросила:

– Почему же ты не бросил меня ради нее?

Именно это она давно хотела узнать.

«Я намеревался». Но Грас не стал говорить этого. У него были неприятности из-за женщин, потому что он укладывал их в свою постель, едва только предоставлялась такая возможность, а не потому, что ему была свойственна бессмысленная жестокость. А сказал он следующее:

– Мы больше не любовники. Когда-то мы были ими, но теперь – нет.

Элода в очередной раз удивила его тем, что неожиданно рассмеялась.

– Однако ты собирался снова стать ее любовником, не правда ли?

– Ну... да, – Грас испытал легкое замешательство, но не думал, что она заметила это.

Теперь настал его черед задавать вопросы:

– Почему ты не заговорила об этом, когда мы были там? Женщина снова засмеялась, с ноткой самоуничижения.

– Какую пользу мне бы это принесло? Никакой, насколько я понимала. Безопаснее сейчас, когда я – вот она, а ее здесь нет.

Ей действительно была свойственна проницательность, Грас уже убеждался в этом.

– Теперь ты все знаешь, – сказал он, хотя сообщил ей только самую малость необходимого. Решив переменить тему, король спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – ответила она. – Мое назначение – иметь детей. Это не всегда приятно, завтрак иногда не хочет оставаться внутри, – но я в порядке. А война идет так же хорошо, как это выглядит в донесениях?

– Почти, – сказал Грас. – Во всяком случае, мы все еще двигаемся вперед. Я надеюсь, мы будем продолжать в том же духе.

– Когда мы выгоним всех ментеше из Аворниса, как мы сможем удерживать их от вторжения в дальнейшем? – спросила Элода.

– Я не знаю. – Его ответ заставил женщину вздрогнуть. Грас продолжал: – Аворнийцы пытаются найти ответ на этот вопрос уже долгое время, но пока безрезультатно. Если бы мы знали ответ, они бы не были сейчас в Аворнисе. Не так ли?

Он подождал, когда Элода качнет головой, затем добавил:

– Одно, что я могу сделать, – и сделаю, – это направлю больше речных галер на Стуру. В любом случае тогда им будет труднее ее пересечь.

Она кивнула.

– Разумно. А почему на Стуре раньше было так мало речных галер?

– Они дороги – дорого строить, еще дороже набрать команду.

Корабли с высокими мачтами, которые копировали те, на которых плавали черногорские пираты, были еще дороже в постройке. Речные галеры с их большой командой гребцов были дороже в обслуживании. И тот, кто становился матросом, уже не мог возделывать землю. После разрушений этой войны Аворнису, скорее всего, понадобятся фермеры – неизмеримо больше, чем солдаты и моряки. Король надеялся, что их будет достаточно. Если нет, наступят худые времена в прямом смысле этого оборота речи.

Ланиусу нравилось заходить на кухню. Он кивнул главному повару, толстяку по имени Кьюкулатус.

– Завтра день рождения королевы Сосии, ты же знаешь, – сказал он. – Сделай что-нибудь особенное для нее.

Улыбка Кыокулатуса была почти такой же широкой, как он сам.

– Как насчет пирога с почками, ваше величество? Это одно из ее любимых лакомств.

– Отлично!

Ланиус надеялся, что его собственная улыбка тоже была широкой и казалась искренней. Сосии на самом деле нравился пирог с почками и другие блюда, приготовленные из них. Ланиус не разделял ее пристрастий. Ему казалось, что почки ужасно пахнут. Но он действительно хотел как можно чаще радовать жену. Он старался изо всех сил, особенно с тех пор, как стал заводить любовниц среди служанок. Его удивляло собственное поведение, что только доказывало, что он не знает всего о блудливых мужьях.

– Мы позаботимся об этом, ваше величество, – пообещал Кьюкулатус. – А те почки, что не понадобятся для пирога, мы сохраним для котозьянов.

– Отлично! – снова сказал Ланиус, на этот раз с непритворным воодушевлением.

Что поделать, его любимцам тоже нравились почки, которые, возможно, в сыром виде не пахли так отвратительно.

Король уже двинулся к выходу, как вдруг неожиданный шум заставил его оглянуться. Под потолком висел Когтистый, вцепившись задней лапой в одну из балок. В передней лапе была зажата большая деревянная ложка. Определять по выражению физиономии котозьяна, о чем он думает, было бесполезным занятием, но Ланиусу казалось, что Когтистый выглядит почти неприлично довольным собой.

– Иди сюда! Спускайся! – позвал король строгим тоном.

Но Когтистый так же успешно не делал то, что ему приказывают, как любой другой котозьян – или любая другая кошка.

Кьюкулатус предложил:

– Мы можем подманить его кусочком мяса. Только не беспокойтесь, ваше величество.