Зацепился за белый корень на пути и вытянул себя наверх. В ушах – мрачный, глубокий гул. Пахло – старыми страницами пергамента, пылью.

Усталость резала руки, пальцы. Перелез через белесый бортик. Вывалился рыбиной, и не смог заставить себя вздохнуть. Чувствовал, тонул; белизна жгла кожу огнем, белесые нити сшивали меня, заставляли породниться с красным деревом ламината. Я проваливался, а сияние вокруг давило.

Все что оставалось – смотреть вперед: видел округлый кабинет с тысячью мелочей, которые разум не успевал охватить, а еще высоченного человека…

Человек ли это?

В темных одеждах трехметровая тонкая фигура зависла над столом. Стол – из хребта Абса: белесый, с синюшным и желтым отливом.

Человек оперся руками о столешницу.

Может не он такой здоровый, а я иссох? Может.

Все может.

Зеленые и фиолетовые щупальца тугим переплетенным канатом шли от центра столешницы к лицу человека. Видел только лысину, с огромным числом рубцов, а еще – волчьи глаза.

Человек, заметив меня, нахмурил густые брови. Дёрнул за связку щупальцев, сорвал их вместе с кусками плоти – потекла кровь, «задрыгались» на алых участках, свободных от кожи, ослепительно-белые корни.

«Человек» сплюнул фиолетовую жижу, видимо после щупалец во рту оставшуюся, и сказал:

– Кир, слабосилок, куда ты бежишь впереди паровоза?

Голос ударил травмирующей мощью – выбивающим тараном; меня вышвырнуло, как щенка.

Я выл от обиды.

Тяжело дышал, тут же руки от птичьего черепа оторвал.

Что я такое видел?

– А я говорил тебе, – довольно сказал Принц.

– Это Жертва? – спросил.

– Понятия не имею.

– Чего-о?

– Я не видел того, что видел ты, умник-разумник.

– Трехметровый, желтые глаза, балахон, голос крушащий кости…

– Знаешь, похож. Что-то общее есть, – смеялся надо мной алтарь.

Хан сидел с добродушной улыбкой ждал, пока я отдышусь, потом хотел спросить что-то. Я сделал останавливающий жест рукой:

– Обсуждать увиденное не буду. Лучше скажи, как ты вообще умудрился во тьме алтарь достать?

– Я работал на культ Копья. Они решили устроить арену для местных ребятишек семнадцати лет, мол самый лучший и боевитый получит алтарь. Я всех побил. Алтарь отдали. Он интегрировался – и у меня Авалон вылез. В рамках моей родины – ужасно. Понимаешь степень беды?

– Понимаю.

– Если бы я был в культе Варуна – там бы меня на куски разрезали. Но в Копье ребята понимающие. Собрали и усилок, как у имперцев принято, дали; а потом обнялся я с матерью, с отцом – и пошёл в сторону Предела. Вот собственно и все… Теперь приходится грустить сидеть, понимая, что айрог обернул меня против своих земель, да таблетки пить, чтобы не корчиться под солнцем и вот это все. Я всю дорогу был добровольным сулом. Единственный раз, когда я захотел не быть сулом, а стать раханом, я побил всех друзей, получил безделушку – и меня изгнали из семьи.

Хан сам себя накрутил и сидел расстроенный.

– Ну, таков айрог, – попытался его утешить.

На удивление сработало: он разулыбался весь.

– Да, – кивнул. – Ты все-таки понял…

Я не понял, но и переубеждать бедолагу не стал.

***

Когда мы собрались в нашем сарае, Пращур уже сидел на месте, выжидал.

– Готовы? – и улыбка до ушей.

– К чему теперь то? – взвыл Вирм.

– Сегодня у вас первые два дуэльных командных боя. Первичные баллы сможете взять. Разве это не прекрасно? Ваш путь вверх случится так скоро. Птенчики мои, сладкие.

– Начинаются соревнования? – вяло спросил Хронос.

– Да! Отсюда и до самого конца года теперь будете повинность симулятивных боев отбывать.

– Прям с людьми? – поинтересовалась Амбер.

– Именно, – Пращур светился весь. – Да ладно вам морды недовольные кривить, чай не кашу горькую в рот пихаю. Бои с другими скитами. Веселье! Вы к этому в симуляциях в том числе и готовились. И,