Рис. 2.3. Юстус Сустарманс. Портрет Фердинандо II де,Медичи. Флоренция. Palazzo Pitti

Поначалу Галилей планировал выехать в Рим 18 или в крайнем случае 20 апреля 1630 года и потому 15 апреля он собрал всю семью, чтобы объявить о своем отъезде. Но в назначенные сроки он все еще оставался во Флоренции, ожидая, когда великий герцог подпишет необходимые бумаги[676]. Наконец все формальности были улажены, великогерцогские носилки выделены, и 28 апреля 1630 года Галилей отправился в Рим, куда прибыл вечером 3 мая. Поскольку визит готовился в спешке и официальные бумаги были подписаны чуть ли не в день отъезда, Франческо Никколини, тосканский посол в Риме в 1621 – 1643 годах, и его жена Катерина Риккарди-Никколини (двоюродная сестра отца Мостро) не были заранее предупреждены о прибытии Галилея, но, увидев его на пороге Palazzo Firenze, искренне обрадовались.

Рис. 2.4. Рим. Palazzo Firenze. Фото М.С. Самариной

Рис. 2.5. Рим. Villa Medici (в настоящее время здесь размещается Académie de France à Rome)

Урбан VIII в то время находился в своей загородной резиденции в Кастель-Гандольфо (Castel Gandolfo, местечко в 25 км от Рима, где размещалась летняя резиденция понтифика), но как только в середине мая вернулся в Рим, Галилей тут же удостоился папской аудиенции. О чем они говорили, знают только историки, наделенные очень большим историческим воображением[677]. По мнению П. Редонди, Галилей во время этой единственной за его почти двухмесячное пребывание в Риме встречи с верховным понтификом убедился в «лояльности папы»[678]. Не думаю. Ведь после аудиенции, состоявшейся, по-видимому, 18 мая, Галилей обратился с просьбой помочь ему получить Imprimatur для издания «Dialogo» к Филиппо Никколини, брату тосканского посла, и к Карло де Медичи, брату великого герцога Тосканы. Не свидетельствуют ли эти факты о его неудовлетворенности складывающейся ситуацией?

Пребывание Галилея в Риме было омрачено также тем, что в день его беседы с папой в «Avvisi di Roma» появилось следующее объявление некоего Антонио Баделли[679]:

Галилео, известный математик и астролог (sic! – И.Д.), находится здесь с целью опубликовать книгу, в которой он нападает на многие мнения, поддерживаемые иезуитами (источником подобной информации, скорее всего, был отец Риккарди. – И.Д.). Ожидается, что он скажет, что донна Анна[680]родит сына, что в Италии в конце июня настанет мир и что вскоре после этого Таддео и папа умрут. Последнее [предсказание] было подтверждено неаполитанцем Баттистелло Карачоло, отцом Кампанеллой и многими статьями (discorsi in scritto), в которых выборы нового понтифика обсуждаются так, как будто Святой престол уже свободен[681].

Это была отнюдь не безобидная сплетня. Галилея втягивали в опасную игру. Происпанская партия в курии еще в 1627 году, накануне грядущего солнечного затмения, начала распускать слухи о неминуемой кончине Урбана VIII, поскольку затмения, по мнению астрологов, предвещали среди прочих неприятностей также смерть важных особ. Противники понтифика хорошо знали, с каким вниманием тот относился к астрологическим предсказаниям и даже использовал их в политических целях (например, для психологического давления на своих оппонентов[682]). И хотя сам он верил в свои и своих родственников благоприятные гороскопы[683], однако в сложившейся ситуации Урбан с тревогой ждал затмений 1628 года (лунного – в январе и солнечного – в декабре), а также солнечного затмения в июне 1630 года[684]. Особенно его тревожили солнечные затмения, ибо Солнце в гороскопах представителей рода Барберини играло важную роль[685]. Вот тут-то понтифик и вспомнил про такое светило европейской астрологии, как фра Томмазо Кампанелла [рис. 2.6], который с 1599 года томился в неаполитанском донжоне. В мае 1626 года вице-король Антонио Альварес де Толедо герцог Альба освободил его, но два месяца спустя Кампанелла по приказу Антонио Барберини, младшего брата Урбана VIII, был доставлен в Рим в качестве узника инквизиции и помещен в форт Сант-Анджело[686].

Призванный в папский дворец в Кастель-Гандольфо[687]Кампанелла, используя методы снискания благосклонности звезд и отвращения их вредного влияния, разработанные Марсилио Фичино, не мешкая, провел в 1628 году сеанс натуральной магии[688], описанный им в кратком трактате «De siderali fato vitando (О том, как избежать судьбы, предсказанной звездами)»[689], чем успокоил на некоторое время мнительного и суеверного понтифика. Впрочем, такая практика грозила сильно повредить репутации Урбана, которого могли обвинить в симпатиях к оккультизму и магии[690].